Невменяемость уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами

Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость

Статья 22 Уголовного кодекса РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

«1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».

Психические расстройства и определенные состояния психики, оказывающие влияние на интеллектуально-волевую сферу деятельности лица, не всегда лишают его возможности в момент совершения общественно опасного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими.

Часть первая статьи содержит норму об «ограниченной (уменьшенной) вменяемости», хотя законодатель и не использует этот термин.

Ограниченная вменяемость, так же как и невменяемость, устанавливается с помощью медицинского и юридического критериев.

Медицинский критерий ограниченной вменяемости устанавливается на основе одного из следующих видов психических расстройств:
а) хроническое психическое расстройство,
б) временное психическое расстройство,
в) слабоумие,
г) иное болезненное состояние психики,
д) различные психопатии (акцентуации характера, расстройство влечений и привычек и т.д.). Психические расстройства, которые не исключают вменяемости, именуются психическими аномалиями.

У юридического критерия ограниченной вменяемости, так же как и у юридического критерия невменяемости, выделяют интеллектуальный и волевой элементы (признаки). Интеллектуальный признак означает, что лицо в момент совершения преступления не способно в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия). Волевой признак заключается в том, что лицо не способно в полной мере руководить своим поведением. Для наличия юридического критерия ограниченной вменяемости достаточно установить один из указанных элементов.

Ограниченная вменяемость устанавливается судом на момент совершения преступления на основании заключения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.

Ограниченная вменяемость не исключает уголовной ответственности, но может учитываться судом в качестве обстоятельства, смягчающего наказание.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, в определенных случаях является основанием для назначения принудительных мер медицинского характера. Эти меры применяются к лицу, признанному ограниченно вменяемым, наряду с наказанием при наличии условий, предусмотренных ч. 2 ст. 97 УК, и только в форме амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра.

www.labex.ru

Статья 21 УК РФ даёт определение невменяемости и закрепляет её как основание, препятствующее привлечению лица к уголовной ответственности.

В соответствии с ней не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом.

Заключение о невменяемости лица может дать только судебно-психиатрическая экспертиза.

Статья 22 УК РФ определяет условия уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими состояния вменяемости.

Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.

Институт ограниченной вменяемости впервые введён в уголовное законодательство России. При этом учтён опыт правоприменительной практики зарубежных стран. Следует отметить, что данный институт уже давно существовал в уголовных законах стран Восточной Европы, и в то же время игнорировался советским уголовным законодательством.

Вопрос об ограниченной вменяемости лица решается путём проведения судебно-психиатрической экспертизы.

Статья 23 УК определяет условия уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, и закрепляет положение, что лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности.

Таким образом, законодатель предусмотрел, что лица находившиеся в состоянии опьянения в момент совершения преступления, подлежат уголовной ответственности на общих основаниях. В данной статье речь не идёт о случаях патологического алкоголизма и белой горячки, которые являются психическими расстройствами, исключающими вменяемость лица.

И, хотя уголовная ответственность наступает не за то, что лицо привело себя в состояние опьянения, а за совершение преступления в состоянии опьянения, такое специальное провозглашение в законе имеет важное предупредительное значение для лиц, злоупотребляющих алкоголем, наркотиками и другими одурманивающими веществами.

Не ограничиваясь указанием на ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения, уголовное законодательство предусматривает необходимость не только применения наказания к виновным, но и обязывает судебные органы применять к алкоголикам, наркоманам и токсикоманам принудительные меры лечения, а также устанавливать в отношении их попечительство. Так, в ч. 2 ст. 97 УК РФ прямо указывается, что лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма и наркомании, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде принудительного амбулаторного наблюдения и лечения. Принудительное лечение этих лиц осуществляется в местах отбывания наказания или в специальных учреждениях.

Все эти обстоятельства выявляются в ходе судебно-психиатрической экспертизы.

Необходимо отметить, что содержание статей 20, 21, 22, 23 УК РФ базируется на достижениях современной науки психиатрии, которая способна с достаточной долей достоверности определить уровень вменяемости лица в тех или иных условиях и его уровень психического развития как личности.

Таким образом, из смысла главы 4 УК РФ можно сделать вывод, что уголовная ответственность сугубо индивидуальна. Каждое лицо подлежит уголовному преследованию в силу индивидуального уровня правоспособности, т.е. способности отвечать за свои поступки и нести за них ответственность перед обществом.

Комментарии к Уголовному Кодексу РФ под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева М. «Норма», 2001 г.

Освобождение гражданина от уголовной ответственности и наказания (А.З. Ваксян, «Гражданин и право», N 3, сентябрь 2000 г.)

«Ограниченная вменяемость» (Иванов Н., Брыка И., «Российская юстиция», 1998, N 10)

Субъект преступления: преодоление пробелов уголовного закона (В.Ф. Щепельков, «Журнал российского права», N 2, февраль 2002 г.)

Субъект преступления как условие уголовной ответственности (А. Ялин, «Российская юстиция», N 2, февраль 2001 г.)

www.allpravo.ru

Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость, и психическими расстройствами, наступившими после совершения преступления

Рубрика: 17. Уголовное право и процесс

Дата публикации: 07.02.2015

Статья просмотрена: 9870 раз

Библиографическое описание:

Трошина О. Н. Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость, и психическими расстройствами, наступившими после совершения преступления [Текст] // Актуальные вопросы юридических наук: материалы II Междунар. науч. конф. (г. Челябинск, февраль 2015 г.). — Челябинск: Два комсомольца, 2015. — С. 138-141. — URL https://moluch.ru/conf/law/archive/140/7326/ (дата обращения: 22.06.2018).

Ст. 22 уголовного кодекса Российской Федерации закрепляет уголовную ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость. В этой статье закрепляется как уголовная ответственность, так и наказание лиц, в том числе и назначение принудительных мер медицинского характера. То есть мы говорим о том, что лицо, у которого есть психическое расстройство подлежит и уголовной ответственности, и уголовному наказанию.

В соответствии с ч.1 ст. 81 «лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими, освобождается от наказания, а лицо, отбывающее наказание, освобождается от дальнейшего его отбывания. Таким лицам суд может назначить принудительные меры медицинского характера». В этой статье речь идет об освобождении лица от наказания, но не от уголовной ответственности.

Уголовная ответственность наступает в каждом случае совершения определенным лицом или определенными лицами общественно опасного деяния, запрещенного уголовным кодексом РФ, а наказание, его вид определяется судом в каждом конкретном случае и в отдельном уголовном процессе по рассмотрению уголовного дела. В случае с лицами, у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления до вынесения приговора, уголовное наказание отсутствует вовсе. Судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера.

Нести уголовную ответственность за совершенное общественно опасное деяние и тем самым быть субъектом преступления могут лишь вменяемые лица, т.е. обладающие сознанием и волей. В соответствии со ст 19 УК РФ уголовной ответственности подлежат только вменяемые физические лица, достигшие возраста, с которого наступает уголовная ответственность. В ряде преступлений 14 лет (убийство, изнасилование, кража и т.д), 16 лет или совершеннолетие. И только если соблюдены данные условия, лица способны сознавать содеянное ими и руководить своими действиями (бездействиями). Лица, лишенные такой способности, т. е. те, кто не осознает опасность совершенного ими деяния, а если и осознает, то не может руководить своими действиями (бездействиями), признаются невменяемыми и не подлежат уголовной ответственности. К ним могут быть применены только принудительные меры медицинского характера.

Для того, чтобы рассмотреть вопрос об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемость и лиц, у которых психическое расстройство наступило после совершения преступления необходимо определить понятие термина «невменяемость», ее критериев, а также какие именно расстройства психики человека, какие психические аномалии рассматриваются в качестве основания освобождения от уголовной ответственности и от уголовного наказания.

Понятие невменяемости раскрывается в ст. 21 УК РФ: «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер или общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Понятие невменяемости складывается из двух критериев, совокупность которых и характеризует это состояние: юридического (психологического) и медицинского.

Юридический критерий определяется двумя признаками: интеллектуальным и волевым. Интеллектуальный признак предполагает невозможность (неспособность) лица осознавать опасность своего действия (бездействия). Это качество психики означает отсутствие у лица способности понимать как фактическую сторону совершаемого деяния, так и его социальный смысл. Непонимание содержания фактической стороны своего действия или бездействия обычно означает непониманием им причинной связи между совершенным деянием и наступившими последствиями, не сознает, что лишает потерпевшего жизни, отнимает у него имущество и т. д. однако главное в содержании интеллектуального признака заключается в непонимании лицом социального смысла деяния, т.е в отсутствии понимания его общественно опасного характера. В связи с эти вполне возможны случаи, когда лицо, сознавая фактическую сторону своего поведения, не осознает его общественной опасности. Так, страдающий определенным психическим заболеванием, например, шизофренией может осознавать, что лишает жизни человека, например, путевого рабочего, производившего осмотр или ремонт железнодорожного полотна, но воспаленное психической болезнью воображение субъекта связывает это не с совершением преступления, в данном случае убийства, а с предупреждением им, например, актом мнимого терроризма — крушение поезда. В связи с этим лицо считает свои действия выполнением им своего общественного долга, а не совершением преступления.

Другим признаком юридического критерия является волевой, т.е неспособность лица руководить своими действиями (бездействием). Подобное бывает при некоторых видах болезненного расстройства психической деятельности. Например, расстройство волевой сферы при относительной способности осознавать общественную опасность своего действия (бездействия) наблюдается у наркоманов в состоянии абстиненции, т.е наркотического голодания. В этих случаях лицо осознает уголовную противоправность, допустим, незаконного проникновения в аптеку и завладения лекарством, содержащим наркотические средства, но не может воздержаться от совершения этих действий. Подобное же расстройство волевой сферы возможно также при таких заболеваниях, кА эпидемический энцефалит, эпилепсия и др. уголовный закон для признания наличия юридического критерия требует установления не обязательно обоих признаков, а хотя бы одного из них — либо интеллектуального, либо волевого.

Наличие одного лишь юридического критерия не является основанием для признания лица невменяемым. Необходимо установить, чтобы юридический критерий был следствием медицинского, чтобы лицо не сознавало опасности своего действия (бездействия) или не могло им руководить по причинам, относящимся к медицинскому критерию. Последний представляет собой обобщенный перечень психических расстройств и заболеваний, способность привести к наличию у лица психического юридического критерия. Это — хроническое психическое расстройство, слабоумие или иное болезненное состояние психики (ч.1 ст. 21 УК РФ).

Хроническое психическое расстройство представляет наличие у лица прогрессирующего психического заболевания, не поддающегося или трудно поддающегося излечению. Болезнь может протекать и приступообразно, т.е с улучшением или ухудшением психического состояния, однако всегда оставляет после себя стойкий психический дефект. К таким психическим заболеваниям относятся: шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, паранойя, маниакально-депрессивный психоз и другие болезни психики. Временное психическое расстройство- это психическое заболевание, продолжающееся тот или иной срок (относительно быстро) и заканчивающееся выздоровлением. Сюда относится: патологическое опьянение (белая горячка), реактивные симптоматические состояния, т.е. расстройства психики, вызванные тяжкими душевными потрясениями и переживаниями.

Слабоумие — это различного рода снижение или полный упадок психической деятельности, связанный с поражением интеллектуальных способностей человека. Слабоумие связано с понижением или потерей умственных способностей лица и является врожденным либо приобретенным в результате того или иного прогрессирующего психического заболевания. Различают три степени слабоумия: легкое (дебильность), среднее (имбицильность) и глубокая, тяжелая степень поражения умственной деятельности (идиотия).

Иное болезненное состояние психики — это те болезненные явления, которые не являются психическими заболеваниями в точном значении этого понятия, но тем не менее также сопровождаются нарушениями психики. Например, ни брюшной, ни сыпной тиф не являются заболеван6иями психики. Однако и они могут сопровождаться помрачением сознания, галлюцинациями, во время которых у больного может быть снижена или даже нарушена способность к умственной или волевой деятельности. Подобной может наблюдаться и при травмах головного мозга, опухолях мозга и других в принципе непсихических заболеваниях.

Само по себе наличие медицинского критерия также не является достаточным для признания лица невменяемым. Например, не всегда та или ирная степень слабоумия предполагает наличие юридического критерия. Если, допустим, слабоумие у лица не выражено столь значительно, чтобы оно не осознавало опасности своего поведения и не могло руководить своими поступками, такое слабоумное лицо может быть признано вменяемым в связи с отсутствием именно юридического критерия. Точно также возможны и случаи, когда лицо не осознает опасности своих действий (бездействий) и не может руководить ими вследствие, например, опьянения. Такое лицо не может быть признано невменяемым и освобождено от уголовной ответственности. Только совокупность юридического и медицинского критериев дает основание для признания лица невменяемым и не подлежащим уголовной ответственности.

Таким образом, вменяемость — предпосылка к конкретного вида юридической ответственности.

В соответствии с ч.1 ст. 81 УК РФ мы можем сделать вывод о наличии медицинского и юридического критериев. Но они не идентичны таким же критериям, указанным в ст 21 УК РФ, определяющей формулу невменяемости, по своему содержанию. Медицинский критерий ч.1 ст 81 отражает один признак: «Психическое расстройство», которое включает в себя все формы психической патологии. А юридический критерий определен по аналогии со ст. 21 УК РФ, как возможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководит ими. Однако, при применении данной статьи речь идет не о вменяемости, так как лицо, заболевшее психическим заболеванием после совершения преступления, согласно ст. 21 УК РФ должно быть признано вменяемым, а о процессуальной дееспособности — способности обвиняемого по своему психическому состоянию участвовать в судебно-следственных действиях, т.е. в деятельности органов дознания, следствия, в судебном процессе и осуществлять самостоятельно свое право на защиту.

Психические расстройства, исключающие уголовно-процессуальную дееспособность обвиняемого. Согласно закону, лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими освобождается от наказания (ч.1 ст. 81 УК РФ).

В отличие от невменяемых, не подлежащих уголовной ответственности, лица, заболевшие глубоким психическим расстройством после совершения преступления, не подлежат наказанию. Деяние невменяемого не являются преступлением, в связи с чем исключена и постановка вопроса об уголовно ответственности. Единственное ее основание — состав преступления. Лица, о которых идет речь в ст. 81 УК РФ, преступление совершили и ответственности подлежат. Но она не может быть реализована в наказании, которое в данном случае неприменимо по двум основаниям: во-первых, предварительное или судебное следствие (в зависимости от времени начала заболевания) без участия заболевшего, который занимает в деле процессуальное положение обвиняемого, не могут быть проведены, а дело не может быть окончено вынесением приговора (уголовно-процессуальное препятствие); во-вторых, само наказание нельзя ни назначить, ни исполнить по отношению к субъекту с глубоким психическим расстройством (уголовно-правовое препятствие).

В связи с этим содержащаяся в УК РФ формулировка юридического критерия психического расстройства, призванная определить его глубину (тяжесть), представляется не слишком удачной. Так как в рассматриваемом случае суть дела не в том, что расстройство не позволяет обвиняемому осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими. Раз преступление было совершено во вменяемом состоянии, то данный субъект не был лишен указанной способности. Но возникшее после этого психическое расстройство не позволяет ему самостоятельно участвовать в судопроизводстве. Он не может в силу болезни адекватно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства, понимать сущность своих процессуальных прав и обязанностей, совершать действия, в которых реализуются его права. Так, обвиняемый с глубоким психическим расстройством неспособен правильно понять суть предъявленного обвинения и значение обосновывающих его доказательств, он не в состоянии, защищая свои права, представить свои доказательства, заявить ходатайства, принести жалобу и пр. иными словами, психическое расстройство делает обвиняемого процессуально недееспособным.

1. Уголовный кодекс РФ от 13.06.1996 № 63-ФЗ

2. Дмитриева А. С., Клименко Т. В., Судебная психиатрия, Москва, 1998

3. Колосова В. И., Поднебесный А. Н. Проблема уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, в современном уголовном праве России.

4. Еникеев М. И. Общая и юридическая психология. Часть 1. Общая психология: учебник. Москва: Юрид.лит., 1996.

moluch.ru

Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости

Статья 22 УК РФ вводит в рамки уголовного права (а следовательно, и процесса), третью, пограничную между вменяемым и невменяемым, фигуру – лицо с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Смысл этого нововведения заключен в последовательном воплощении в правоприменительной практике принципа справедливости, провозглашенного УК РФ.

В норме ст. 22 УК РФ речь идет о вменяемом лице, т.е. таком, которое в целом могло сознавать общественную значимость своего поведения и руководить им. Констатация вменяемости в контексте ст. 22 УК РФ означает, что лицо может подлежать уголовной ответственности, поскольку в состоянии воспринимать карательное воздействие наказания.

Вместе с тем психика такого лица отягчена психическими аномалиями, именуемыми в законе психическими расстройствами, которые затрудняют возможность осознания фактического характера и общественной опасности своих действий либо руководства ими, хотя полностью такую возможность не устраняют.

Возможность осознавать фактический характер и общественную опасность совершенного закон связывает с наличием психических расстройств (о чем свидетельствует сочетание «в силу»). Расстройства эти, в отличие от невменяемости, не носят патологического характера, т.е. не являются заболеванием, хотя характеризуются нарушением баланса физиологических процессов. В результате такого нарушения в психике субъекта происходит дисгармония процессов возбуждения и торможения, баланс которых означает нормальное протекание психических реакций. Итогом такого нарушения может быть преобладание в психике субъекта процессов возбуждения над процессами торможения либо наоборот. Если преобладают процессы возбуждения, то субъект характеризуется как неуравновешенный и в провоцирующей ситуации легко может совершить преступление. Примером может служить убийство, совершенное в состоянии аффекта, когда человек проявляет бурную агрессивную реакцию в ответ на противоправные или аморальные действия потерпевшего.

Если преобладают процессы торможения, тогда реакции субъекта становятся замедленными и он не в состоянии мгновенно принять нужное решение, требуемое в положении повышенного риска. В результате могут быть совершены различного вида общественно опасные деяния, связанные с ситуацией эмоциогенного свойства: скажем, дорожно-транспортные преступления – водитель в критической ситуации не принимает нужного решения в силу преобладания в его психике процессов торможения над возбуждением и совершает наезд на пешехода.

Медицинский или лучше сказать психофизиологический критерий психических расстройств, нс исключающих вменяемости, включает в себя психические аномалии, детерминирующие дисбаланс процессов возбуждения и торможения.

С точки зрения этиологии (причин возникновения) психических расстройств, не исключающих вменяемости, их можно подразделить па две группы – относительно стойкие и преходящие.

К первой группе (относительно стойкие психические расстройства) относятся аномалии, являющиеся итогом неврозов, невротических реакций, психопатий и патохарактерологического развития личности, неврозоподобных реакций, состояний и развитий, психопатоподобных состояний. Проще говоря, это такие психические состояния, которые не являются выраженным психическим заболеванием, например, психопатия, а представляют собой лишь подобного рода психические отклонения.

К этой группе следует отнести холерический и меланхолический типы нервной системы, а также различного рода акцентуации характера. Холерический и меланхолический типы нервной системы представляют собой крайние варианты психологической конституции. Холерика отличает явное преобладание процессов возбуждения над торможением, а меланхолика – наоборот.

Акцентуация состоит в усилении, заострении определенных психических свойств. Существует много типов акцентуаций – гипертимная, истероидная и т.д. Основная их характеристика заключается в преобладании процессов возбуждения над процессами торможения и в редких случаях – обратная зависимость.

Вторую группу психических расстройств, пе исключающих вменяемости, составляют аномалии, возникающие в результате объективных или субъективных процессов. Отклонения в психике могут быть вызваны, например, в результате атмосферных колебаний. Установлено, что число дорожно-транспортных происшествий значительно увеличивается в периоды солнечной активности. Психические отклонения могут быть итогом неболезненных соматических явлений (беременность, менструации, затяжные «обычные» заболевания, например герпес).

Исследователи отмечают: в результате длительного соматического заболевания (герпес, грипп) психика человека расстраивается, что приводит к невротическим реакциям, не исключающим вменяемости. То же касается таких временных процессов, как менструации. В этот период у женщин происходит дисгармония физиологических процессов, в результате которого возбуждение преобладает над торможением и поведенческие реакции в травмирующей ситуации могут быть неадекватными.

По факту психических расстройств, пе исключающих вменяемости, но влияющих на принятие субъектом решения, если это необходимо, должна проводиться комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. Ее цель – установление возможности влияния на преступное поведение нарушения баланса сил возбуждения и торможения как итог воздействия психических аномалий.

Закон и предложения ученых связывают возможность ограничения осознания (невозможность отдавать отчет в своих действиях) с психической неполноценностью. Такая возможность, следовательно, есть итог неполноценности, что и устанавливает психиатр [1] , а также психолог применительно к экспертному заключению относительно лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Отсюда логически вытекает вывод, что эксперт имел, имеет и будет иметь все необходимые основания для того, чтобы констатировать невозможность осознания лицом характера и значения своего поведения. С этими рекомендациями суд должен считаться, если, разумеется, не спят вопрос о справедливости уголовной ответственности. Именно поэтому невменяемость и ограниченная вменяемость, под которой понимают психические расстройства, не исключающие вменяемости, – понятия прежде всего медицинские, поскольку все их критерии медицинского характера, и одновременно юридические, ибо, во-первых, соответствующие термины используются в УК РФ и, во-вторых, их констатация в рамках судебного заседания влечет юридические последствия для определенного лица. Словом, юридические последствия заключены уже в самом понятии, критерии которого целиком относятся к области медицины.

Судья (следователь) не может быть экспертом в определении психических аномалий, не обладая достаточным багажом знаний для установления влияния психических процессов лица на его возможность осознавать социальную значимость своего поведения. Сама эта возможность зиждится на психофизиологическом фундаменте.

Принимая во внимание ограниченную возможность неспециалиста устанавливать психофизиологические характеристики лица, влияющие на его волеобразование, законодатель предложил учитывать мнения экспертов: в некоторых случаях даже императивно. Так, в ст. 196 УПК РФ «Обязательное назначение судебной экспертизы» записано, что она в обязательном порядке назначается при необходимости установить «психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве».

Правоприменитель вынужден также признать примат медицинских критериев для соответствующих судебных решений. Например, в постановлении Пленума ВС РФ от 07.04.2011 № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» установлено положение (п. 4), согласно которому суды, при определении вида принудительной меры медицинского характера, обязаны «мотивировать свое решение на основе оценки заключения эксперта (экспертов) о психическом состоянии лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера. «. Приведенное нормативное установление императивно обязывает суд руководствоваться медицинским критерием невменяемости, подтверждая таким образом тезис, согласно которому мнения специалистов детерминируют судебные решения.

Юридический критерий – это невозможность в полной мере осознавать общественную значимость поведения либо им в полной мере руководить.

Невозможность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо в полной мере руководить ими означает: субъект в силу неуравновешенности психических процессов либо излишне эмоционально реагирует на провоцирующую ситуацию, не будучи в состоянии в данный момент эмоционального взрыва соразмерить свои поведенческие реакции с требованиями нормы, либо в силу заторможенности психических процессов не в состоянии принять необходимое решение в экстремальной ситуации.

Указывая на возможности субъекта сознавать общественно значимый характер своего поведения и руководить им, закон употребляет союз «либо». С точки зрения грамматического толкования текста уголовного закона этот союз означает, что для признания лица, находящегося в состоянии расстройства психики, не исключающего вменяемости, достаточно какого-либо одного критерия. Субъект может, например, сознавать общественную опасность своего поведения, но в силу психических аномалий его возможность руководить своими действиями затруднена.

Психические расстройства, не исключающие вменяемости, влияют на уголовную ответственность лишь в том случае, если они сопровождали совершение преступления, являясь в определенной мере побудителем преступного поведения. Закон прямо связывает такое состояние со временем совершения преступления.

Часть 2 ст. 22 УК РФ сопоставляет наличие психических расстройств, не исключающих вменяемости, с двумя обстоятельствами:

а) назначением наказания;

б) возможностью назначения принудительных мер медицинского характера.

В законе прямо нс сказано, что психические расстройства, не исключающие вменяемости, служат основанием для смягчения наказания. Однако такой вывод вытекает из смысла норм ст. 22 УК РФ, а также из анализа системы смягчающих наказание обстоятельств, где указаны некоторые признаки, характеризующие психику субъекта как аномальную, например, состояние беременности (п. «в» ч. 1 ст. 61 УК РФ), аффект (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Изучение общих начал назначения наказания (ст. 60 УК РФ), требующих непременного учета особенностей личности виновного при назначении наказания, также позволяет сделать вывод о либеральном характере нормы ст. 22 УК РФ. Вывод о непременном смягчении наказания аномальным правонарушителям следует также из анализа характерных свойств ответственности.

Ответственность может нести лишь лицо, совершившее преступление. Негативизм противоправного поведения отмечен государством путем создания уголовно-правовой нормы с соответствующими запретами – пожеланиями. Норма уголовного права означает не что иное, как осуждение противоправного поведения, которое таким образом оценено государством на более или менее продолжительную перспективу.

«Не убий» – предупреждает норма уголовного права, поскольку в противном случае последует наказание. Итак, деяние получило оценку. Остается лишь преступить запрет, чтобы оценка с деяния перешла на личность. И это происходит при совершении преступления. Упрек от государства получает личность, а не деяние, которое уже раньше получило статус общественно опасного и противоправного и в таком качестве предстало перед людьми, будучи записанным в законодательном сборнике.

Привлечение к ответственности, следовательно, является реакцией общества по отношению к личности, которая противопоставила свои интересы социальным. В таком контексте ответственность представляет собой искупление и кару, которые и являются содержанием любой ответственности, в том числе и уголовной, что бы по этому поводу ни утверждали оппоненты. Привлечение к ответственности есть выражение со стороны государства упрека личности, нарушившей социально-полезные запреты, который выражается в более или менее эквивалентной преступлению реакции. Если это не так, если ответственность не эквивалентна преступлению, тогда чем можно объяснить различие санкций, например, в ч. 1 и 2 ст. 105 УК РФ?

Каждое преступление должно получить соответствующее его общественной вредности наказание – утверждает ст. 60 УК РФ, указывая па необходимость учета характера и степени общественной опасности преступления. В этой и некоторых других нормах УК РФ, регулирующих назначение наказания, речь идет об эквивалентной каре. Однако ответственность не должна рассматриваться с позиций одиозного талиона, постулат которого не принимал в расчет личность виновного. В цивилизованном обществе кара, помимо присущей ей негативной оценки, выражаемой вовне в лишении виновного определенных жизненных благ, имеет и другие составляющие, которые в законодательстве выступают в неразрывном единстве с искуплением и учитывают возможность виновного подвергаться наказанию.

В ст. 43 УК РФ к таким составляющим отнесены исправление и превенция. В модельном УК исправление и перевоспитание справедливо отнесены к средствам достижения цели, под которой понимается лишь превенция (ст. 57) [2] .

Нельзя не согласиться с авторами модельного и ныне действующего кодексов в том, что превенция не может быть достигнута без хотя бы минимального исправления, которое наряду с глобальным перевоспитанием является средством предупреждения преступлений. Вместе с тем исправление, будучи промежуточным этапом ресоциализации правонарушителя, также логично провозглашается целью. Достижение этих промежуточных целей есть, по сути дела, достижение цели предупреждения, поскольку исправление преступника означает, что лицо более не совершит преступление.

Не станем останавливаться на проблеме общего предупреждения преступлений, поскольку этот вопрос в большей мерс относится к области морали. Рассмотрим вопросы специального предупреждения.

Специальное предупреждение означает такое исправительновоспитательное воздействие на субъекта, благодаря которому он в дальнейшем сможет отказаться от разрешения своих проблем преступным способом.

Возложение ответственности предполагает не только упречность субъекта преступления и тяготы негативного бремени, но и воздействие на него в целях ресоциализации. Для достижения этой цели необходимо прежде всего учитывать воспринимающие возможности субъекта, что и предлагается в ст. 60 УК РФ (учет при назначении наказания личности виновного) и 21 УК РФ.

Почему лицо, находящееся в состоянии невменяемости, не подлежит уголовной ответственности? Только ли потому, что оно не отдавало отчета в своих действиях или не могло ими руководить?

В ст. 21 УК РФ речь идет об отсутствии субъекта преступления, который в то же время является объектом карательно-воспитательного воздействия (акцент сделан именно на бессмысленности ответственности), что подтверждается ч. 2 данной статьи. Согласно этой норме не может подлежать наказанию лицо, которое было первоначально признано виновным в совершении преступления, т.е. было объявлено преступником, но затем вследствие заболевания оказалось неспособным воспринимать должным образом карательно-воспитательное воздействие.

Психически больной человек в условиях, предусмотренных ч. 2 ст. 21 УК РФ, не способен воспринимать наказание должным образом. Следовательно, законодатель поступил мудро, создав нормы, позволяющие в случае необходимости освобождать его от ответственности и наказания. Действительно, какой смысл назначать наказание лицу, не способному воспринимать его. Статья 21 УК РФ выводит правило: исправительно-воспитательному воздействию может подлежать такое лицо, которое способно его воспринимать, а если оно лишено такой способности, то наказания быть не должно.

Российские ученые, критикуя немецкую доктрину вины как упречности поведения и соответствующей ей соразмерности наказания, тем не менее прямо или завуалированно следуют тезису немцев: человек должен быть доступен наказанию. Так, И. М. Гальперин пишет: «Что же касается наказания как меры принудительного воздействия с заранее заданной ей целью влияния на психологические стимулы поведения, то эффективность данной меры определяется и количественными характеристиками, в частности, сроком наказания, и тем, какова ее способность воздействовать на соответствующий тип личности. Закрепленные законом возможности индивидуализации наказания позволяют полнее “приспособить” его к лицу, виновному в совершении преступления» [3] . Речь, естественно, идет о необходимости достижения наиболее оптимальными средствами одной из важнейших целей наказания – цели специальной превенции. Статьи 21 и 60 УК РФ направлены именно на это. В противном случае их бытие в рамках УК РФ было бы лишено смысла.

Достижение цели специальной превенции, как было уже подчеркнуто, представляет собой достижение такого состояния, при котором лицо не будет впредь совершать преступления.

Для лица, признанного вменяемым, средством достижения этой цели является карательно-воспитательное воздействие, которое содержит в себе любое наказание из соответствующего законодательного перечня.

К лицу, признанному невменяемым, рекомендуется применять меры медицинского характера, которые ставят своей целью оградить общество от опасности, исходящей от невменяемого. По сути дела, цель специальной превенции является средством для достижения глобальной и единственной цели любой ответственности – обеспечить безопасность социального развития. В связи с этим следует полностью солидаризироваться с логически безупречными тезисами, выразившими кредо, можно сказать, всех европейских правовых систем: «Цель уголовного права – защита общества от правонарушителей и возвращение правонарушителей в общество».

«Уголовное право должно только тогда предусматривать ограничения, когда это является неизбежным для защиты общества» [4] .

Для достижения этой цели в законодательстве предусмотрено подразделение на вменяемых и невменяемых. В первом случае наказание применяется, во втором – нет. Однако наличие значительной группы лиц с психическими аномалиями, для которых характерным является ограниченная возможность осознания своей деятельности или предвидения ее последствий, дало право некоторым специалистам в области юриспруденции считать, что психопатическая личность не отвечает юридическим и медицинским требованиям ст. 11 УК (речь шла о УК РСФСР 1960 г.).

Российские ученые, а вслед за ними и практики отмечают, что у аномальных субъектов, как это можно предположить, сфера психологического, личностного сужена но сравнению с психически здоровыми людьми и соответственно шире, действеннее, активнее сфера нарушений психики [5] .

В связи с этим ставился вопрос о выделении наряду с категориями вменяемости и невменяемости понятия уменьшенной вменяемости, которое связывается лишь с психическими расстройствами.

Собственно говоря, промежуточное между вменяемостью и невменяемостью состояние психики стало предметом дискуссии уже в XIX в., когда юристы обоснованно подвергали сомнению жесткие требования формальной определенности соответствующих понятий. Высказывались вполне логичные суждения о том, что строгая фиксированность на уровне непререкаемой догмы понятий вменяемости и невменяемости допускает возможность объективного вменения, поскольку не позволяет учесть психофизиологические особенности субъекта. В связи с этим исследователи стали выделять виды, разновидности и степени вменяемости и невменяемости, устраивать дискуссии по поводу соответствующих дефиниций. В качестве таковых назывались пограничные состояния, пограничная вменяемость, ограниченная вменяемость, психопатические конституции, дефективность, состояние неполной вменяемости, социальная, частичная, возрастная, условная, изменчивая, смягченная вменяемость и ряд других.

В действующем уголовном законодательстве возможность осознавать социально-правовое значение действий напрямую связывается с возможностью несения субъектом ответственности. Следовательно, вменяемость, т.е. возможность сознавать социальноправовое значение действий (в данном случае – аналогия), есть предпосылка ответственности. Однако при наличии психических аномалий возможность осознавать значение своих действий «суживается»: «Аффективно-волевые аномалии и своеобразие мыслительной деятельности, имеющиеся у некоторых психически неполноценных личностей (вменяемых), могут сужать сопротивляемость к соблазну, ограничивают альтернативные возможности выбора действия в тех или иных ситуациях» [6] .

Как в этом контексте примирить справедливость ответственности с ограниченными субъективными возможностями лица?

Ответ на поставленный вопрос нашли немецкие ученые, теоретические построения которых заслуживают внимания хотя бы уже потому, что проблема ограниченной вменяемости, положительно разрешенная в ныне действующих уголовных законах большей части европейских стран, прошла долгий путь научных дискуссий. Весьма полезен в связи с этим сравнительный анализ мнений немецких и российских исследователей. Немецкие исследователи отмечают прежде всего, что у лиц с аномальной психикой снижена сопротивляемость фатальному влечению. По сравнению с нормальными лицами их способность регулировать свое поведение значительно уменьшена, так как процессы торможения снижены настолько, что такой субъект в значительно меньшей степени может оказать сопротивление преступному влечению, чем среднеразвитый человек. Австрийские ученые также считают, что аномалии психики оказывают влияние на волеопределение правонарушителя [7] . Данные утверждения позволили немецким исследователям сформулировать правило, согласно которому пониженная способность к волеонределению, т.е. уменьшенная вменяемость, может влечь за собой смягчение наказания. При этом смягчение наказания аномальным как по германскому, так и по австрийскому УК является обстоятельством факультативным, а не обязательным.

Выделяя в законодательстве уменьшенную вменяемость как фактор, дающий основание для смягчения наказания, немецкие юристы обоснованно связывают ее с ответственностью. Согласно УК Германии, Австрии вменяемый правонарушитель не освобождается от ответственности, а несет наказание, как и нормальный правонарушитель. Однако наличие аномалий дает возможность судье смягчить наказание или применить наряду с ним социально- терапевтические меры.

Российские юристы неоднозначно подходят к решению данного вопроса. Их мнения находятся в прямой зависимости от отношения к самому институту ограниченной вменяемости. Исследователи, отрицающие необходимость его законодательного регулирования, рассуждают примерно так, как это делал А. М. Халецкий в 1934 г.: «Понятие уменьшенной вменяемости и смягчение в связи с этим мер социальной защиты следует считать неверным и с юридической, и с психиатрической точки зрения. Оно ведет к отступлению на позиции особого рода эквивалентности: чем меньше вменяем, тем меньше и мера социальной защиты» [8] .

В то время (в 30-е годы XX в.) это можно было понять, но сейчас, когда человек из средства превращается в цель, заявления подобного рода вряд ли приемлемы.

Эквивалентность уголовной ответственности всегда была присуща уголовному праву. Другое дело, что в разные эпохи степень эквивалентности варьировалась в зависимости от господствующих воззрений. Если иметь в виду справедливость как единый и универсальный принцип уголовного права, то эквивалентность должна учитывать психические особенности и свойства личности правонарушителя. В данном случае пониженная степень осознания, или, по определению немецких юристов, ущербность волеобразования, непременно требует учета. Ю. М. Антонян и С. В. Бородин пишут по этому поводу: «Осознание, как и мера осознания общественной опасности деяния, – это категория соответственно вменяемости и уменьшенной вменяемости» [9] . Данный тезис подтвердил положение, высказанное в 1966 г. Д. Р. Лунцем, что «при совершении конкретного деяния принципиальная возможность лица сознавать характер своей деятельности или предвидеть ее последствия может быть фактически ограничена» [10] .

Накопленный юридической наукой опыт позволил разработчикам уголовного закона заменить слова «не могло отдавать отчета» на «не могло осознавать». Но поскольку при определенных аномалиях субъект все же может сознавать смысл своего поведения, хотя и в ограниченной мере, они выделяли специальную статью об ограниченной вменяемости, под которой предлагалось понимать такое состояние, когда субъект вследствие болезненного психического расстройства не мог в полной мере осознавать значение своих действий или руководить ими, т.е. так же, как и в случае невменяемости, здесь аномалия связывается с ограниченной возможностью сознания.

Аномалии психики не позволяют субъекту в полной мере осознавать смысл происходящего, вследствие чего противоправный способ разрешения эмоциональной напряженности для него значительно более вероятен и облегчен. Однако почему при отсутствии осознания значимости поступка (невменяемость) наказание не назначается, а в случае совершения деяния, во время которого доминировали аномалии, наказание должно назначаться в тех же пределах, которые определены для психически здорового правонарушителя?

Разве подобное положение соответствует принципу справедливости уголовной ответственности и индивидуализации наказания?

Немецкие юристы подходят к решению вопроса о техникозаконодательных возможностях смягчения наказания лицу с психическими аномалиями неоднозначно. В УК Германии выделен параграф 21, который следует сразу же за параграфом, устанавливающим ненаказуемость невменяемых, и содержит разд. 1 «Основания ненаказуемости», входящий в гл. 2 «Деяние».

Австрийский законодатель технически оформил ограниченную вменяемость иначе. В гл. 4 УК Австрии «Определение размера наказания» (параграф 34 «Особые обстоятельства, смягчающие ответственность») предусмотрен п. 1, где установлена возможность смягчения наказания лицу, которое в силу своих психических аномалий было не в полной мере способно понимать происходящее. Законодательная формулировка понятия невменяемости содержится в гл. 1 УК Австрии, которая называется «Общие определения».

Французский законодатель поместил норму об уголовной ответственности лиц с психическими или нервно-психическими расстройствами, ухудшающими способность лица осознавать происходящее, в гл. 2 УК Франции под названием «Об основаниях освобождения от ответственности или смягчения ответственности».

Объединяет все эти законодательные определения то обстоятельство, что они напрямую связывают состояние ограниченной вменяемости с ответственностью. При этом следует заметить, что среди немецких юристов нет единодушия по поводу технико-законодательного оформления ответственности ограниченно вменяемых. Ни в коей мере не возражая против корреляции «ограниченно вменяем – смягчение ответственности», Р. Маурах и X. Ципф полагают, что австрийский путь закрепления уменьшенной вменяемости в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность, предпочтителен [11] .

Российский законодатель выбрал иной, оригинальный путь учета ответственности лиц с определенными психическими отклонениями, не исключающими вменяемости. В ч. 2 ст. 22 УК РФ нет указания на обязательное или хотя бы факультативное смягчение наказания в случае совершения преступления под воздействием аномалий. Здесь установлен императив наказания или применения мер медицинского характера. Вместе с тем, как было однажды правильно замечено, аномальные слишком здоровы для больницы и слишком больны для тюрьмы. Дух закона требует интерпретировать норму ч. 2 ст. 22 УК РФ в немецком стиле: психические аномалии смягчают наказание, а в некоторых случаях и ответственность виновных.

Психические расстройства, не исключающие вменяемости, могут быть основанием для применения принудительных мер медицинского характера. При этом закон не обязывает суд применять медицинские меры строго обязательно, а возлагает принятие соответствующего решения на судебное усмотрение. Однако если судебно-медицинский прогноз опасности аномального субъекта требует его стационирования или, по меньшей мере, амбулаторного наблюдения, суд, учитывая, что основной задачей уголовного права является защита общества от противоправных посягательств, должен принять решение о принудительных мерах медицинского характера.

В отношении лиц, виновных в совершении преступления и характеризующихся психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, принудительные меры медицинского характера, если таковые назначаются, исполняются параллельно с исполнением наказания.

В литературе поднимался вопрос о необходимости выделения в законодательстве специальной (аналоги: профессиональная, специальная профессиональная) вменяемости (невменяемости), что явилось следствием усложнения оперирования техническими системами, созданными на основе, в частности, нанотехнологий. Управлять современными техническими системами стало довольно сложно, поэтому уровень психофизиологического состояния оператора, недостаточно соответствующий уровню прогрессирующих технических систем, может привести к негативным (преступным) последствиям. Предлагалось дифференцировать способность лица отдавать отчет в своих действиях и руководить ими на «общую», под которой подразумевалась способность к адекватному поведению в обыденных ситуациях, и «специальную» – способность к адекватному поведению в условиях управления сложными техническими системами. Не думаем, что такая дифференциация имеет смысл. Во-первых, лица, допускаемые к работам со сложными техническими системами, проходят специальную проверку, включающую в себя тестирование, позволяющее определить норму реакции на эмоциогенные обстоятельства. Во-вторых, если невежественное лицо, например по протекции, было допущено к управлению такой системой и его действия повлекли последствия, которые в законе оцениваются как преступные, тогда оно должно нести полную ответственность за содеянное как за неосторожное преступление. Наконец, в-третьих, если лицо допустило оплошность при управлении сложной технической системой в силу несоответствия своих психофизиологических кондиций экстремальной ситуации, тогда такое лицо либо подпадает под действие ст. 22 УК РФ, либо вообще будет считаться невиновным в силу предписаний ч. 2 ст. 28 УК РФ.

• [1] Судебная психиатрия: учебник / пол ред. Г. В. Морозопа. 4-е изд., перераб, и доп. М., 1986. С. 3-4.
• [2] Уголовный кодекс. Опыт теоретического моделирования. М., 1987. С. 73, 152.
• [3]Гальперин И. М. Наказание: социальные функции, практика применения. М., 1983. С. 150.
• [4]Serini Е. Das neue osterreichische Strafgesetzburg. Jn: Schweizensche Zeitschrift fur Strafrecht. Bern, 1974. S. 1–2.
• [5]Антонин Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. М., 1991.
• [6]Фрейеров О. Е. О так называемом биологическом аспекте причин преступности // Советское государство и право. 1966. № 10. С. 45.
• [7] Dokuinentation zum Strafgesetzbuch. Wien, 1974. S. 88.
• [8]Халецкий A. M. Понятие «уменьшительной вменяемости» в судебно-психиатрической оценке психопатий // Психопатии и их судебно-психиатрическое значение / под ред. Ц. М. Фейнберг. М., 1934. С. 105.
• [9]Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические аномалии. М., 1987. С. 143.
• [10]Лунц Д. Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М., 1966. С. 99.
• [11]Maurach R., Zipf Н. Strafrecht. Allgemeiner teil. Teilband 1. Grundleheren des Strafrechts und Aufbau der Straftat. Heidelberg, 1983. S. 474.

studme.org