Система воспитания и обучения детей с тяжелой умственной отсталостью на современном этапе

В настоящее время значительно возрос интерес к проблеме помощи детям с тяжелой интеллектуальной недостаточностью. Этому во многом способствует деятельность таких организаций, как ООН, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Международная ассоциация по научному изучению умственной отсталости, Международная лига обществ содействия умственно отсталым и др.

Проблемы потенциальных возможностей детей с тяжелой умственной отсталостью, приспособления их в жизни приобретают большую социальную значимость. Разрабатываются психолого-педагогические критерии отбора детей в специальные учреждения, постоянно совершенствуются организационные формы их воспитания и обучения, исследуются разнообразные стороны интеграции этих детей в общество. Во многом это зависит от уровня экономики и культуры страны, состояния законодательства в области специального образования и традиционных методов работы с детьми, имеющими проблемы развития.

В последние годы в России в результате гуманизации специального образования заметно усилилось внимание государства и общества к детям с ограниченными возможностями здоровья, и в частности – страдающим тяжелой умственной отсталостью. В этой связи, прежде всего, необходимо отметить открытие в структуре специальных (коррекционных) учреждений 8 вида классов для этих детей. Согласно Проекту Государственного стандарта общего образования лиц с ограниченными возможностями здоровья базисный план общего образования учащихся с тяжелой степенью отсталости предусматривает 9-летний срок обучения. При необходимости в школе открывается подготовительный класс, который комплектуется из числа детей, не прошедших организованное дошкольное обучение, с целью изучения возможностей учащихся, а также их подготовленности к школьному обучению. В зависимости от условий образовательного учреждения после девяти лет обучения возможно формирование 10 класса. Содержание обучения на этом этапе направлено на расширение социального опыта учащихся, прочное усвоение трудовых навыков, профессиональную ориентацию. Учащийся с тяжелой умственной отсталостью не может быть оставлен на повторное обучение в одном и том же классе. В случае неусвоения какого-либо общеобразовательного курса или трудовых навыков его дальнейшее обучение максимально индивидуализируется или предлагаются гибкие организационные формы занятий (посещение занятий по выбору и др.). Задача таких учреждений – приспособить ребенка с ограниченными возможностями к жизни в обществе, использовать все возможности для его социализации. Учитывая относительную сохранность эмоциональной сферы этих детей по сравнению с их познавательной деятельностью, работа с ними должна быть расширена путем увеличения занятий по арттерапии.

Наш опыт работы с детьми, имеющими тяжелую умственную отсталость, показал, что их потенциальные возможности довольно значительны. Они овладевают социальными нормами поведения и несложными видами труда, способны усваивать грамоту, понимать обращенную к ним речь и выражать свои чувства, т.е. эти дети несомненно обучаемы.

Вся коррекционно-воспитательная работа в специальных классах для детей с тяжелой умственной отсталостью строится по особым программам и направлена на возможную интеграцию детей в общество.

Психолого-педагогическая характеристика детей с тяжёлой умственной отсталостью.

Категория глубоко умственно отсталых детей представляет собой разнородную группу детей, имеющих общие черты, которыми являются тяжелый психофизический дефект и выраженные органические нарушения. Для всех детей – имбецилов помимо их позднего развития и значительного снижения интеллекта характерны грубые нарушения всех сторон психики: мышления, речи, памяти, внимания, моторики, эмоционально-волевой сферы. Моторная недостаточность у различных групп детей проявляется по-разному. При умственной отсталости тормозного типа двигательное недоразвитие обнаруживается в бедности, однообразии движений, резкой замедленности их темпа, вялости, неловкости. У детей с преобладанием процесса возбуждения, наоборот, отмечается повышенная подвижность, но их движения нецеленаправленны и беспорядочны, они затрудняются производить последовательные действия. Зачастую такой ребенок не может самостоятельно себя обслуживать. Особенно затруднены у детей тонкие, дифференцированные движения рук и пальцев: они с трудом учатся шнуровать ботинки и завязывать шнурки, застегивать пуговицы, часто не соизмеряют усилий при действиях с предметами — либо роняют их, либо сильно сжимают, дергают. Как уже отмечалось, у детей с глубоким нарушением интеллекта грубо нарушены все стороны психики. Для этих детей характерно поверхностное, глобальное восприятие предметов в целом. Они не анализируют воспринимаемый материал, не сравнивают и не сопоставляют его с другими объектами. Это проявляется в резком контрасте между восприятием простого и несколько усложненного материала. Хотя такие дети нередко страдают аномалиями органов чувств (главным образом зрения, слуха), основная их масса имеет формально сохранные анализаторы. Характерная черта недоразвития сенсорных функций у подавляющего большинства этих детей – не органические повреждения анализаторов, а функциональные, связанные с неумением полноценно использовать их. Трудности и ошибки детей в области восприятия заключаются не в каких-либо аномалиях органов чувств, а в недостаточной переработке получаемой информации. Вся деятельность детей по восприятию предметов характеризуется недифференцированностью, глобальностью. Отсутствие целенаправленных приемов: анализа, сравнения, систематического поиска, полного охвата материала, применения адекватных способов действия — приводит к хаотичному, беспорядочному и неосмысленному характеру их деятельности. Специальная работа по развитию восприятия этих детей должна быть направлена на переход от хаотичной, нецеленаправленной их деятельности к планомерному, по возможности осмысленному выполнению задач. Внимание детей с тяжелой умственной отсталостью всегда в той или иной степени нарушено: его трудно привлечь, оно слабоустойчиво, дети легко отвлекаются. Им свойственна крайняя слабость активного внимания, необходимого для достижения заранее поставленной цели. Привлечь внимание детей младшего школьного возраста можно только с помощью ярких предметов, картинок, однако длительно сосредоточить их на чем-либо чрезвычайно трудно. Вместе с тем наблюдения за детьми в процессе учебно-воспитательной работы свидетельствуют о значительных потенциальных возможностях развития внимания. При создании благоприятных условий и соблюдении специфики работы (частая смена видов деятельности, дозированное преподнесение материала и т.д.) большинство детей достаточно активно включаются в учебный процесс, выполняют инструкции учителя, переключаются с одного вида посильной деятельности на другой.

Изучение психики детей с тяжелой интеллектуальной недостаточностью показало, что логическая и механическая память у них крайне не развиты. Вместе с тем имеются случаи гипертрофированной механической памяти. Это так называемая частичная память на события, места, числа и т.п. При запоминании и воспроизведении связного текста для детей с тяжелой умственной отсталостью, так же как для детей с легкой степенью умственного недоразвития, характерна тенденция к улучшению результатов по сравнению с воспроизведением ряда связанных между собой слов. Это значит, что дети с глубоким поражением ЦНС, хотя и в минимальной степени, устанавливают простейшие связи в предложенном тексте, что помогает им в его запоминании. В ходе обучения долговременная память у этих детей совершенствуется явно значительнее как в количественном, так и в качественном отношении, чем кратковременная память. Наиболее резко недоразвитие этих детей проявляется в познавательной деятельности, в особенностях мышления. Их чрезвычайно затрудняет самостоятельное использование имеющихся знаний. Перенос полученных знаний и умений, применение их в несколько изменившихся условиях, самостоятельный анализ ситуации, выбор решения несложных жизненных задач – все это почти непреодолимые трудности для аномальных детей данной категории. Дети с тяжелой умственной отсталостью способны лишь к самым элементарным обобщениям. При обучении они могут объединить предметы в определенные группы (одежда, животные и др.). Однако понятийные обобщения у детей образуются с большим трудом, часто заменяются ситуационными обобщениями, сложившимися в результате их прошлого опыта (объединяют платье и шкаф, овощи и кастрюлю, объясняя это тем, что «платье вешают в шкаф», «мама варит суп» и т.д.). С особой полнотой недостатки мышления детей проявляются при обучении их грамоте и счету. Они могут научиться чтению, однако осмыслить текст многие из них не в состоянии. Дети не могут обобщить прочитанное, у них наблюдается ярко выраженная фрагментарность восприятия, из-за чего предложения текста оказываются логически не связанными между собой. Допущенные ошибки дети не замечают и. соответственно, не могут их исправить (в отличие от учащихся с легкой степенью умственной отсталости). Дети с тяжелой умственной отсталостью овладевают порядковым счетом и производят с помощью наглядных средств арифметические действия, но отвлеченный счет даже в пределах первого десятка им, как правило, недоступен. Особенно большие трудности испытывают дети при решении задач. Они с трудом удерживают в памяти условие, но не могут установить нужных смысловых связей и «соскальзывают» на выполнение отдельных арифметических действий. Весьма характерным для мышления этих детей является слабое восприятие задания, обусловленное недостаточно сильной мотивацией, уход от задания, психическая пассивность. Часто можно отметить почти полное отсутствие ориентировочного этапа в их деятельности. При решении задачи они зачастую легко, «бездумно», практически сразу приступают к ее выполнению, без всякого предварительного осмысления. Многие дети не способны к целенаправленной организации своей деятельности, т.е. к последовательному переходу от одного действия к другому, осуществлению связи между ними, применению адекватных способов выполнения задания. В результате обучения характер деятельности детей по выполнению посильных практических задач значительно изменяется: она становится более целенаправленной, осмысленной, организованной; дети быстрее понимают задание, их действия становятся более четкими. Это говорит об определенных потенциальных возможностях умственного развития детей.

С грубыми нарушениями интеллекта тесно связано глубокое недоразвитие речи. Прежде всего, появление речи, как правило, значительно запаздывает. У многих детей речь появляется к 6-7-летнему возрасту. Степень поражения речи чаще всего соответствует уровню общего психического недоразвития. Однако встречаются случаи их расхождения в ту или другую сторону. У некоторых детей с кажущейся богатой речью можно наблюдать поток бессмысленных штампованных фраз с сохранением услышанных ранее интонаций. В таких случаях говорят о пустой, эхолаличной речи. У других детей речь не возникает и почти не развивается. Это так называемые «безречевые» дети. Ярко выраженный речевой дефект оказывает негативное влияние на умственную деятельность детей и резко снижает их познавательные возможности. В младшем школьном возрасте дети плохо понимают чужую речь, улавливая только тон, интонацию и отдельные опорные слова, связанные большей частью с их непосредственными потребностями. В дальнейшем понимание обращенной речи, их пассивный словарь расширяются и обогащаются, однако понимание остается ограниченным и связанным только с личным опытом детей. Самостоятельная речь детей младшего школьного возраста проявляется преимущественно в виде отдельных слов, коротких фраз. Она характеризуется недостаточной модуляцией, грубым косноязычием, нарушением структуры слов, аграмматизмами. Отсутствие речи компенсируется жестами, нечленораздельными звуками, своеобразными словами, в которые они вкладывают обычно вполне определенный смысл. В ходе обучения словарь детей обогащается: они знают названия различных предметов обихода, животных, овощей и т.д., владеют названиями действий, относящихся к учебной или бытовой ситуации. Однако, как правило, они связывают слово только с определенным предметом или с группой предметов, отражающих ситуационные отношения. Без специального обучения слово не служит им для более сложного обобщения. Для социализации детей с тяжелой умственной отсталостью необходим определенный уровень сформированности коммуникативной функции речи. Однако пассивность детей, крайне сниженная потребность к высказываниям, чрезвычайно узкий круг знаний, слабый интерес к окружающему – все это тормозит процесс активизации их словаря, что наиболее ярко проявляется в неспособности детей к диалогической речи. Такие дети крайне редко становятся инициаторами диалога, разговор всегда начинает взрослый. Многие из них, прежде чем ответить, долго молчат или, назвав отдельное слово, сразу замолкают. Другие, наоборот, говорят очень медленно и много, но речь у них в основном состоит из заимствованных слов и речевых штампов и не связана с определенной ситуацией. Высказывания детей часто отражают старые, установившиеся связи. Психолого-педагогические исследования показали, что формирование коммуникативной функции речи у этих детей протекает успешнее, если обучение связано с их практической деятельностью и, в частности, с трудовой подготовкой. На уроках в учебных мастерских постоянно возникают ситуации, когда учащиеся поставлены перед необходимостью попросить материалы или инструменты, обратиться с вопросом к учителю или товарищу и т.п. Все это весьма положительно влияет на развитие у детей несложных форм диалогической речи. У детей с тяжелой умственной отсталостью крайне недостаточно развита одна из главных сторон речи – ее регулирующая функция. Устные инструкции взрослого, состоящие из нескольких следующих друг за другом заданий (звеньев), воспринимаются детьми младшего школьного возраста с большим трудом. Многие из них могут действовать только сопряженно с учителем или по показу. В старшем школьном возрасте регулирующая функция речи детей развивается, однако все обучение продолжает строиться на основе предметно-практической деятельности, сопровождаемой указаниями учителя.

У умственно отсталых детей, страдающих тяжелыми нарушениями интеллекта, существенно изменена эмоционально-волевая сфера. Типичным для личности этих детей является отсутствие инициативы и самостоятельности. Им свойственны непосредственные, импульсивные реакции на внешние впечатления, необдуманные действия. Большинство из них легко поддаются внушению и в то же время упорно сопротивляются всему новому и неизвестному. Такие дети – рутинеры во всем: прогулку любят совершать по определенным знакомым местам, учебные вещи в классе стараются расположить в строго определенном порядке. Они любят заниматься старым, хорошо известным, так как косность и стереотипность поведения – отличительная черта детей с тяжелой умственной отсталостью.

Эмоции у детей обнаруживают относительную сохранность. Многие из них чувствительны к оценке своей личности другими людьми. Когда их хвалят, они бурно проявляют свою радость, при порицании часто обижаются, могут быть вспыльчивыми, агрессивными. Эмоциональные реакции детей проявляются по-разному. Так, для одних характерны вялые, заторможенные, стереотипные эмоциональные реакции. Дети как бы безразличны к воздействующим на них раздражителям. У других – реакции чрезмерно бурные, по своей силе не соответствующие вызвавшим их причинам, в ряде случаев – неадекватные. Вместе с тем у всех детей эмоции не отличаются многообразием и дифференцированностью: им свойственна «тугоподвижность» эмоциональных проявлений.

Изучение личностных особенностей детей с тяжелыми нарушениями интеллекта показало возможность определенного роста их самосознания, что выражается в определенной способности 15-16-летних подростков критически оценивать некоторые виды учебной деятельности. Многие из них дают низкую оценку своим возможностям в счетных операциях, так как усвоение этого вида учебной деятельности вызывает наибольшие трудности. Что касается оценки своих знаний по письму и чтению, то глубоко отсталые подростки их обычно завышают. Однако слабо завышенная самооценка успеваемости для них не типична.

Все рассмотренные особенности различных сторон психики детей с тяжелыми нарушениями интеллекта характерны для всей категории этих детей в целом и являются их общими чертами. Однако, поскольку тяжелая умственная отсталость – следствие поражений ЦНС, вызванных различными этиологическими факторами, целенаправленное психолого-педагогическое воздействие должно учитывать эти особенности. Залогом успеха педагога в работе с ними может быть только знание потенциальных возможностей каждого ребенка и индивидуальный подход к воспитанию и обучению этих детей.

xn--i1abbnckbmcl9fb.xn--p1ai

Обучение и воспитание ребенка с умственной отсталостью в школе

У умственно отсталых детей нарушается нормальное развитие познавательных, психических процессов, у них ухудшается восприятие, память, словесно-логическое мышление, речь и так далее. Для таких детей характерны трудности в социальной адаптации, формировании интересов. У многих из них нарушается физическое развитие, возникают трудности артикуляции, двигательной моторики, могут произойти некоторые внешние изменения, например, может несколько измениться форма черепа, размер конечностей.

Умственную отсталость делят на 3 степени: дебильность (относительно неглубокая отсталость), имбецильность (глубокая отсталость), идиотия (самая тяжелая отсталость). Также существует другая классификация умственной отсталости: легкая степень (IQ менее 70), умеренная степень (IQ менее 50), тяжелая степень (IQ менее 35), глубокая степень (IQ менее 20).

Начинать работу с умственно отсталым ребенком необходимо с самого раннего детства. У таких детей низкий интерес к предметному миру, долго не возникают любознательность, например, ребенок не рассматривает игрушку, не играет с ней и так далее. Здесь необходима целенаправленная коррекция, чтобы ребенок овладел правильными формами поведения, видами деятельности, характерными ребенку. Мышление, восприятие окружающего мира у детей с умственной отсталостью оказываются на низком уровне, если с этими детьми не заниматься.

Если пустить развитие умственно отсталого ребенка-дошкольника на самотек, то он упустит навык общения с людьми, навык предметного действия. Если ребенок не будет достаточно контактировать со своими сверстниками и со взрослыми, не будет играть с детьми в игры либо участвовать в какой-нибудь деятельности, то это негативно отразится на социальной адаптации, на развитии мышления, памяти, самосознания, воображения, речи, воли и так далее. При правильном подходе к организации воспитания и обучения, можно корригировать нарушения развития познавательных процессов и речи.

Можно добиться различных результатов при обучении в школе ребенка с умственной отсталостью, в зависимости от степени отсталости. Дети со средней и тяжелой степенью умственной отсталости (имбецильность, идиотия) – инвалиды детства. Они получают пенсию и должны либо иметь опекуна, либо находиться в специальных учреждениях на социальном обеспечении. Не все родители могут справиться с таким ужасным горем, поэтому эти они должны получать психотерапевтическую и консультативную поддержку.

У детей с легкой степенью умственной отсталости (дебильность) существуют проблемы другого рода. Одна из основных проблемы – сложная обучаемость детей по программе массовой общеобразовательной школы. А обучение ребенка во вспомогательной (коррекционной школе) – тяжелый шаг для родителей.

В каждой стране по разному подходят к методам и месту обучения детей с умственной отсталостью. В нашей стране до недавнего времени умственно отсталые дети обучались чаще всего во вспомогательных школах. Но в последнее время родители все чаще отдают таких детей в обычные школы, даже игнорируя заключение комиссии. По закону дети с умственной отсталостью должны пройти обследование медико-педагогической комиссии, которая решает, способен ли он обучаться в обычной школе или детском саду.

В коррекционные школы дети поступают только с согласия родителей, но, как уже было сказано, родителям часто тяжело пойти на этот шаг, и они отдают ребенка в обычную школу. В некоторых массовых школах существуют классы коррекции для детей с умственной отсталостью, и в некоторых частных школах также обучаются умственно отсталые дети. Большой проблемой является нормальная социальная адаптация и обучение детей с легкой степенью отсталости. А ведь если ребенок хорошо адаптируется и ему помогут выучиться, то, повзрослев, он может стать полноценным членом общества: устроиться на простую работу, даже завести семью и детей. Поэтому очень важно, чтобы эти дети и их родители проходили регулярную консультацию у специалистов.

Не все умственно отсталые дети способны обучаться в обычных школах, так как часто эти дети имеют еще и различные патологии. Но есть дети, по которым сразу и не скажешь, что у них отстает развитие, которые хоть и с трудом, но могут осилить обучение в обычной школе. Однако в школе такому ребенку необходим человек (тьютор), который будет сопровождать его на занятия, помогать выполнять различные задания. Умственно отсталый ребенок может обучаться в массовой школе, но для этого необходимы подходящие условия и хорошее стечение обстоятельств. В школе должны быть небольшие классы, а также, в идеале, в учебном заведении должен быть дефектолог и психолог.

Но все-таки совместное обучение здоровых и умственно отсталых детей имеет некоторые психологические трудности для последних. Если в классе будет учиться умственно отсталый ребенок с тьютором или без, учитель, кончено, может объяснить большинству детей, как надо себя вести и как к ребенку относиться, но всегда может найтись пара учеников, которые будут унижать и обижать ребенка с умственной отсталостью. В школах достаточно высокий уровень агрессии, дети часто бывают жестоки, а ребенок с умственной отсталость чаще всего не умеет притворяться и очень ранимый. В обычной школе этот ребенок может стать забитым.

К тому же умственно отсталому ребенку крайне сложно будет освоить физику, математику, иностранные языки. Помимо этого, если такой ребенок попадет в обычную школу и в обычный класс, то школа должна будет оценивать его не по стандартам ЕГЭ, а по стандартам аттестации умственно отсталых детей. Поэтому оптимальный вариант для обучения ребенка с умственной отсталостью в обычной школе – это специальный коррекционный класс. Но, к сожалению, многие школы отказались от создания таких классов.

Пока что детей с умственной отсталостью чаще всего обучают в специальных коррекционных школах, так как на данный момент достойной замены таким школам нет. Теперь вы знаете всё про обучение и воспитание ребенка с умственной отсталостью в школе.

www.allwomens.ru

Обучение и воспитание детей с интеллектуальными нарушениями ( Коллектив авторов, 2011)

Учебное пособие содержит теоретический и методический материал по одному из основных разделов коррекционной педагогики (дефектологии) – олигофренопедагогике – изучению, обучению, воспитанию, педагогической реабилитации и социальной адаптации детей и подростков с нарушениями интеллектуального развития. Наряду с теоретическим материалом, в издании представлены современные концепции развития специальной коррекционной школы и высшего дефектологического образования как составной части государственной системы образования в процессе его модернизации, а также методики учебно-коррекционной работы с учащимися в процессе изучения общеобразовательных дисциплин. Пособие адресовано студентам высших и средних специальных образовательных учреждений по специальности 050714 (031700) «Олигофренопедагогика», практических работников специальных (коррекционных) учреждений VIII вида.

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Обучение и воспитание детей с интеллектуальными нарушениями ( Коллектив авторов, 2011) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Краткий исторический обзор развития помощи детям с отклонениями в развитии

Обратимся к истории. В Древней Спарте и Риме, где существовал культ здорового тела, люди (и в первую очередь дети), имеющие ярко выраженные отклонения от нормы, просто уничтожались. Об этом имеются свидетельства в трудах Аристотеля, Платона, Сенеки [1] .

Не более гуманным было и отношение общества к людям, страдающим психическими расстройствами в средневековой Европе. Многие душевнобольные заканчивали жизнь на кострах инквизиции, будучи отнесены к «одержимым нечистой силой или злым духам». В «лучшем» случае их ожидало пожизненное заточение в монастырях.

Один из наиболее ранних этапов в развитии помощи лицам с нарушениями развития был связан с наиболее выраженными отклонениями от нормы при психических и интеллектуальных дефектах в период становления психиатрии как самостоятельной части медицины. Вполне естественно, что внимание врачей на заре развития психиатрии привлекали наиболее глубокие формы интеллектуальных нарушений, такие, как идиотия.

Благодаря достижениям в области психиатрии в начале XIX века стали различать как два отдельных состояния «сумасшествие» и «умственную неполноценность». Впервые это было сделано французским врачом-психиатром Филиппом Пинелем (1745–1826) в опубликованной в 1800 году работе «Описание психических болезней». Для обозначения наиболее тяжелой степени умственной неполноценности Ф. Пинель ввел понятие идиотия. Эта работа является первым систематическим описанием психических заболеваний.

Проблемой идиотии как особого состояния, при котором «умственные способности никогда не проявлялись или же не развивались в течение жизни», занимался ученик Ф. Пинеля Жан Этьен Доминик Эскироль (1772–1840). Он ввел понятия аменция и деменция для обозначения врожденного или приобретенного слабоумия, а для обозначения одной из степеней последнего – термин умственная отсталость. Эскироль долгий период был директором приюта для престарелых и душевнобольных «Сальпетриер» и психиатрической больницы «Бисетр» в Париже. Первое из этих учреждений, бывший пороховой завод, было переоборудовано в госпиталь, где принудительно содержались всякого рода нищие и «отбросы общества». В начале XIX века это учреждение становится настоящей лечебницей, в которой особенно успешно велось неврологическое лечение.

Старая крепость Бисетр, которая находилась на расстоянии нескольких километров от Сальпетриера, считалась его отделением, где содержались, главным образом, сумасшедшие. Эскироль разделил содержание термина «идиотия» на 3 отдельных понятия: «тронутые», «помешанные» и «идиоты» [2] .

Таким образом, работа Эскироля позволила сделать важный вывод: люди делятся не только на две большие группы – нормальных и с патологическим развитием, но и внутри второй группы определенная неоднородность, прежде всего, по степени выраженности дефекта.

В связи с тем, что отклонения от нормы в первую очередь проявляются в общении людей, а эта функция осуществляется через речь, то состояние речи больных (как один из симптомов) может быть основой для классификации слабоумия. Эскироль явился одним из основоположников симптоматической классификации слабоумия.

Впервые идею о том, что слабоумные дети нуждаются в особых формах обучения и воспитания, высказал швейцарский педагог Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827), однако широкой поддержки среди педагогов и врачей в то время его идеи не получили.

Одну из первых попыток обучения и воспитания глубоко умственно отсталого ребенка («Авейронского дикаря») предпринял французский психиатр Жан Итар (1775–1838). В 1801 году мальчик, выросший вне человеческого общества, был найден в лесах Авейрона. Он демонстрировался как экспонат на заседаниях Парижской Академии Наук. Ж. Итар составил подробный отчет о лечении, озаглавленный «Обучение дикаря». Лечение длилось пять лет и послужило основой для дальнейшего развития заботы и помощи умственно отсталым. Несмотря на то, что в спорах о том, был или не был мальчик умственно отсталым, не был дан однозначный ответ, а лечение, предложенное Ж. Итаром, не принесло желаемых положительных результатов, тем не менее, этот случай оказал позитивное влияние на развитие теоретических и практических методов работы с умственно отсталыми и теоретических исследований в этой области [3] .

Ж. Итар выдвинул гипотезу о том, что медико-педагогическое вмешательство может оказать эффективную помощь при лечении идиотии. Будучи хорошим наблюдателем, он выработал правильную последовательность в подходе к решению этой проблемы, считая, что необходимо вначале развитие: элементов сенсорики, затем речи (по определению автора – языка) и лишь потом абстрактного мышления.

Ж. Итар испытывал на себе влияние Этьена Бонно де Кондильяка (1715–1780), основоположника сенсуализма. Это направление, в ту пору господствовавшее в педагогике, опиралось на убеждение в том, что всякое знание начинается с опыта. Идея возникает в результате суммирования опыта многих людей. Развитие сенсуализма привело к взгляду на слабоумие как на ослабление чувства здравого смысла. Считалось, что можно добиться улучшения состояния больного путем медикаментозного лечения и упражнений. Ж. Итар ввел естественно-научный подход в методику работы с умственно отсталыми. Важным успехом было признано тщательное наблюдение за пациентом. На основе результатов наблюдения разрабатывалась стратегия терапевтического и педагогического вмешательства.

Таким образом, было положено начало медико-педагогическому направлению в работе с детьми с глубокими интеллектуальными аномалиями. Характерная особенность этого направления – приоритет (особенно в Германии) медицинского подхода над педагогическим.

Работу Ж. Итара продолжил Эдуард Сеген (1812–1880), который основал школу для «идиотов» и разработал их методику обучения на основе стимуляции функций органов чувств. Работа Э. Сегена строилась на основе четко разработанного поэтапного плана.

Э. Сеген подверг значительной критике метод работы Ж. Итара. Сам он опирался на религиозно-философское учение К. Сен-Симона, научная школа которого стремилась к применению на деле заветов Евангелия. Э. Сеген был вхож в литературные круги, формировавшиеся вокруг таких крупных авторитетов, как В. Гюго. Эти люди боролись за общественные преобразования, прежде всего, пересмотра статьи уголовного права, улучшение участи безработных. Если Ж. Итар считал корнем зла при идиотии нарушение сенсорных функций, то Э. Сеген был убежден, что развитие мышц и элементарной сенсорики является лишь первым шагом в развитии глубоко умственно отсталых.

Интеллектуальное (разум) и нравственное развитие (душа) были для Э. Сегена целями более высокого порядка. Он считал, что Ж. Итар под влиянием материалистов выработал лишь основу для дальнейшей работы с глубоко умственно отсталыми. По его убеждению, конечным шагом должно было быть нравственное воспитание, необходимость которого обусловлена тем, что «наиболее характерным при идиотии является отсутствие нравственной воли, которая полностью подавляется негативной волей. Лечение “идиота” по сути своей сводится к обращению его негативной воли в позитивную; желание остаться одному должно уступить место стремлению к общественной пользе…» [4] . Таким образом, Э. Сеген перенес акцент с индивидуального на групповой подход. Лечение, в том числе путем регулярного приобщения к труду, должно было помочь превратить негативную волю в жизнеутверждающую, а стремление к самоизоляции преобразовать в контактность.

Первые учреждения медико-педагогического типа возникли приблизительно в середине XIX века в Европе и США. Многие из тех, кто их основывал, посетили швейцарского врача И. Гюггенбюля (1816–1863) и с энтузиазмом воспользовались его опытом. Он черпал вдохновение в немецкой натурфилософии и опирался на господствующие в ту пору в немецкой психиатрии воззрения, в соответствии с которыми психика индивидуума не может быть изначально больной, поскольку создана Богом, а отклонения физического порядка могут служить источником нарушения ее функций.

Учреждение Абендберг в Интерлакене, где работал И. Гюггенбюль, находилось в живописном месте среди сосновых лесов. Считалось, что живительный воздух и здоровый климат оказывают благотворное влияние на пациентов с нарушениями психики. Им предлагался питательный рацион, они принимали ванны с целебными травами, проводилось лечение электричеством, ставились эксперименты по применению лекарственных препаратов. Широкая известность И. Гюггенбюля поддерживалась многочисленными публикациями и выступлениями за рубежом. Тем временем лечебница хирела из-за частых отлучек своего основателя. Его натурфилософские взгляды приходили во все большее противоречие с новыми идеями в немецкой психиатрии, где психические нарушения стали рассматривать как «болезни мозга».

С середины XIX века ученых начинает интересовать не только психические заболевания и умственная неполноценность как таковые, но и причины этих состояний.

Среди американских ученых чаще всего упоминается имя Самюэля Хоуве. Вместе с эмигрировавшим в Америку Э. Сегеном он начал организовывать систематическую помощь людям с психическими отклонениями. С. Хоуве больше всего интересовали причины умственной отсталости. Исследуя их, он надеялся снизить вероятность проявления в следующих поколениях. Главные причины он видел в явлении, которое назвал «дегенерацией человеческого рода». Плохое состояние здоровья родителей, чрезмерное употребление алкоголя, родственные браки, попытки аборта… – все это часто обнаруживалось им при обследовании семей, где встречались те или иные психические отклонения [5] .

Большой вклад в этиологию слабоумия внес французский психиатр Бенедикт Морель (1809–1872). Одну из причин слабоумия он видел в наследовании и «накоплении» вредных факторов, к которым относил сифилис, туберкулез, алкоголизм.

Наибольший вклад в анатомо-физиологическое направление учения о слабоумии внес немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856–1926). По мнению Х.С. Замского, «…он первый объединил (1915) все формы слабоумия в одну группу под общим названием “задержка психического развития” и ввел термин “олигофрения” (от греч. olygos — немного и phreno — ум) для обозначения этой группы врожденных болезненных состояний» [6] .

В середине XIX века большое влияние на педагогику и психологию оказали фундаментальные открытия в области естественных наук: экспериментальные методы исследования приходят на смену наблюдению и умозрительным выводам. Это обусловило формирование двух направлений в понимании характера и сущности слабоумия: анатомо-физиологического (Д. Бурневиль, Б. Морель, Э. Крепелин) и психолого-педагогического (А. Бине, Т. Симон, Санте де Санктис и другие).

Бельгийский психиатр Жан Демор (1867–1941) впервые предпринял попытку в этиологии слабоумия выделить биологические и социальные (педагогические) компоненты.

Французские педагог Жан Филипп и врач Поль Бонкур развивают психолого-педагогическое направление, выделяя тот контингент учащихся, которые не смогут справиться с общеобразовательной программой в обычных школьных условиях, т. е. детей с достаточно выраженными формами умственной отсталости [7] .

Бельгийский врач и педагог Овид Декроли (1871–1932) пытается объединить эти два направления и создает свою (достаточно сложную) систему классификации умственной отсталости.

Таким образом, в конце XVIII – начале XX века наметились определенные тенденции в развитии науки, которая в дальнейшем получила название олигофренопедагогика – это в первую очередь выделение детей с достаточно глубокой степенью умственной отсталости (идиотия, имбецильность), исследование этой проблемы врачами-психиатрами, первые попытки классификации умственной отсталости и педагогической помощи детям этой категории.

Здесь, с нашей точки зрения, целесообразно сделать небольшое отступление, связанное с западноевропейской и американской терминологией. Аналогичным терминам «слабоумный» и «умственно отсталый» в американской психологии является просуществовавший до 60-х годов нашего столетия термин «морон» (moron – слабоумный). Гуманизация общества после Второй мировой войны, борьба за права человека в Западной Европе и США, отказ от дискриминации личности по каким бы ни было признакам, оформление законодательно в целом ряде международных и национальных актов прав детей и инвалидов привело к пересмотру ряда терминов в специальной педагогике, носящих, по мнению ряда ученых и законодателей, «уничижительный» оттенок по отношению к личности. Таким образом, в специальной литературе США появляется термин «исключительные дети» (exceptional children). Но и это понятие не внесло ясность в терминологию, а скорее наоборот еще более запутало ее (по крайней мере, в русских переводах), поскольку американские коллеги включали в понятие «исключительные дети» не только детей с отклонениями в развитии патологического характера, но также и детей, отличающихся одаренностью в какой-либо области знания или творчества (математика, музыка, живопись и т. п.). Понимая, что термин «исключительные дети» не дает четкого представления о какой же категории детей идет речь, американские дефектологи вводят в 80-е годы термин «дети со специальными потребностями» (нуждами) – children with special needs.

С началом реформ в России и связанного с этим огромного потока научной информации, широкого обмена специалистами, что, несомненно, является положительным моментом после многих десятилетий международной изоляции СССР, вместе с рядом западно-европейских и американских концепций специального образования (их положительные и отрицательные стороны применительно к российским условиям будут рассмотрены отдельно) этот термин проникает в отечественную специальную педагогику и с середины 80-х годов используется в целом ряде публикаций. Не имея ничего против использования этого термина в англоязычной специальной литературе или в ее переводах на русский язык мы, тем не менее, хотели бы отметить тот факт, что в оригинальных русскоязычных работах, на наш взгляд, более целесообразно продолжать пользоваться исторически сложившейся терминологией, тем более что сегодня и в научно-методической, и нормативной литературе эти термины продолжают использоваться.

Накопленный к началу XX века опыт врачей и психологов, разнообразие подходов к проблеме умственной отсталости, различная терминология потребовали определенной унификации в диагностике и классификации на основе выделения одного ведущего признака интеллектуального развития ребенка. Естественно, что в том случае, когда речь идет об умственной отсталости, наиболее эффективным был бы показатель интеллектуального развития ребенка, определенный достаточно объективными инструментальными методами и фиксируемый в единицах, поддающихся измерению. Эти мысли привели французского психолога Альфреда Бине (1857–1911) и врача Тома Симона к разработке метода тестов, получившего впоследствии название психометрического метода. В связи с широким распространением этого метода не только и, может быть, не столько в педагогике, сколько в различных областях психологии, социологии (социометрии) и других отраслях знания, связанных с необходимостью измерения психических возможностей индивидуума (скорость реакции пилота, диспетчера аэропорта, оператора ЭВМ и т. п.), остановимся на нем более подробнее.

В начале ХХ столетия А. Бине и Т. Симон получили задание провести в Париже исследование с целью выявления легких форм умственной отсталости у детей. Работа А. Бине вскоре была использована в качестве основы теста измерения «естественного ума» как некоего врожденного уровня интеллекта, независимого от воспитания и образования. А. Бине тщетно пытался опровергнуть такую интерпретацию своего исследования. Он пришел к заключению, что умственно отсталые поддаются обучению, но оно должно осуществляться с учетом их ограниченных от природы возможностей. Тест был переведен на английский язык, а получаемый при его использовании результат получил название «интеллектуальный коэффициент» (IQ – от англ. Intelligence quotient).

В основу тестов А. Бине и Т. Симона было положено состояние коммуникативной функции речи. Исследователи разработали набор заданий, тестов (от англ. test — задача), которые предъявлялись ребенку вербально и требовали от него выполнения определенных действий и вербального же ответа.

Результаты выполнения этих тестов соответствовали тому или иному возрасту нормально развивающегося ребенка. В случае отклонения от нормы (например, при нарушении интеллекта) ребенок, естественно, не мог справиться с заданием, соответствующим его физиологическому возрасту и тогда экспериментатор подбирал ему задания, предусмотренные для более раннего возраста. Соотношение «возраста» выполненных заданий к истинному физиологическому возрасту выражалось определенными числовыми данными и вычислялось как коэффициент. Если, например, ребенок справлялся с заданием, рассчитанным на нормально развивающегося ребенка 5 лет, а физиологический возраст ребенка 6 лет, то его коэффициент – 0,83 (5/6 = 0,83).

Приведем другой пример. Физиологический возраст ребенка – 6 лет. В результате экспериментального исследования (тестирования) было установлено, что он справляется с заданиями, рассчитанными на 3-летний возраст. В этом случае его коэффициент составляет 0,5, и ребенок попадает в более низкий диапазон и встает вопрос о степени его интеллектуального развития. А. Бине и Т. Симон считали, что между уровнем интеллекта и уровнем развития коммуникативной функции речи существует жесткая корреляция (что, кстати, является достаточно справедливым и объективным особенно в раннем детском возрасте).

В результате огромного количества проведенных экспериментальных исследований был определен диапазон «нормы» и отклонений от нее. Так, диапазон «нормы» лежал в пределах 1,0–0,8, следовательно, первый ребенок может быть отнесен к нормально развивающимся, показатель второго свидетельствует об отставании в развитии. Позднее исследователями была разработана специальная «Метрическая шкала умственных способностей», которая и была опубликована в работе «Новые методы диагностирования умственного уровня ненормальных» (1905).

Таким образом, А. Бине и Т. Симона можно справедливо считать основоположниками психометрического направления в изучении интеллектуальной недостаточности.

Наиболее известная модификация разработана Л. Терменом в Стенфордском университете (США); созданный им так называемый тест Стенфорд-Бине до сих пор является наиболее признанным методом диагностики интеллекта.

Тест IQ приобрел большую популярность в Западной Европе и США на многие годы. Широкое его применение имело последствием перемещение внимания с более тяжелых на более легкие формы умственной отсталости. Специальным образованием оказались охвачены те лица, кого принято называть дебилы. Ожидание того, что ввиду усилившейся индустриализации показатели школьной успеваемости будут более высокими, и страх, охватывающий граждан из обеспеченных слоев общества при мысли о тлетворном влиянии людей из низших классов, привели к тому, что множество детей, прежде всего из низшей социальной среды, оказались охвачены специальным образованием.

Резюмируя вышесказанное, можно выделить следующие основные направления, по которым в конце XIX – начале XX века развивалась помощь детям с недостатками интеллекта в Западной Европе:

медико-клиническое – основывается на изучении этиологии умственной отсталости. Рассматриваются анатомо-физиологические и генетические причины, приводящие к нарушениям интеллекта;

психологическое – рассматривает картину психической деятельности лиц с интеллектуальными нарушениями, состояние их эмоциональной сферы и личности в целом;

педагогическое – исследует и развивает педагогические принципы, методы и формы коррекции, обучения и воспитания детей с нарушениями интеллекта. В последние десятилетия в этом направлении складывается концепция обучения лиц более старшего (послешкольного) возраста, т. е. взрослых с различными степенями нарушения интеллекта, так называемая олигоандрогогика. Это педагогическое направление в настоящее время получило наибольшее развитие в Бельгии и Голландии;

психометрическое – наиболее распространенный метод количественной оценки уровня развития интеллектуальных способностей.

Становление практической помощи и дефектологической науки в Западной Европе и России

Наука не располагает достоверными сведениями относительно положения аномальных людей в первобытном обществе. Однако есть данные, свидетельствующие о том, что в те времена лица, которые были не в силах участвовать в процессе добывания пищи, если не гибли сами, то их умерщвляли.

Те данные, которыми располагает наука о детоубийствах в Древней Греции (особенно в Спарте), по всей вероятности, относятся к детям с рано выявившимися тяжелыми уродствами. Такие убийства совершались в основном по отношению к детям с физическими уродствами, так как психические недостатки обнаруживаются лишь в более старшем возрасте. Следует отметить, что умерщвление аномальных детей в Спарте, которое имело место вплоть до IV–V веков н. э., старались оправдать не только экономическими мотивами (Аристотель), но и евгеническими соображениями (Платон).

Надо полагать, что умерщвление детей-уродов имело место и в Древнем Риме. Иначе нельзя объяснить такое высказывание римского философа Сенеки (6 год до н. э. – 65 год н. э.): «Мы убиваем уродов и топим тех детей, которые рождаются на свет хилыми и обезображенными. Мы поступаем так не из-за гнева и досады, а руководствуясь правилами разума: отделять негодное от здорового».

Зарождение гуманистических тенденций в отношении к слабоумным в эпоху Возрождения.

Хотя некоторые религиозные учения и пробуждали в народе жалость к слабоумным, в целом отношение к ним со стороны общества на протяжении всей истории древнего мира и средних веков нельзя назвать гуманным.

Судьба слабоумных мало волновала общество. На них смотрели как на лиц обреченных, лишенных всего человеческого и, следовательно, не заслуживающих человеческой помощи и сострадания. Общество было озабочено лишь тем, чтобы оградить себя от тех, чье поведение, так или иначе, задевает его интересы.

Эпоха Возрождения вызвала противоречивые явления в общественной жизни, в идеологии, во взглядах на природу человека, на его психическую деятельность. С одной стороны, духовенство все настойчивей и бескомпромиссно насаждало религиозную схоластику, мистические, «демонологические» теории в понимании природы психических заболеваний и в связи с этим, как отмечалось выше, обострились репрессии в отношении душевнобольных и слабоумных, с другой – в эпоху Возрождения наблюдается усиление борьбы прогрессивных сил общества с религиозным невежеством, ханжеским аскетизмом, со схоластикой, возвеличивается человеческий разум, осуществляется пропаганда человеколюбия. Естественно, что в орбиту этих новых веяний попадают и слабоумные, т. е. та часть общества, которая в наибольшей мере испытывает на себе окружающую их несправедливость. Понятно, что и в эту эпоху люди замечали лишь глубокие проявления слабоумия. В эпоху Возрождения возникла необходимость и в определении правового положения слабоумных. Это диктовалось теми сложными экономическими отношениями, которые складывались в буржуазном обществе и выдвигали множество имущественных проблем.

Раньше, чем в других государствах, правовое положение слабоумных определялось законодательством в Англии. Законы Англии уже в XIII веке стремились установить разницу между слабоумными (идиотами) и помешанными, так как это имело большое значение при решении имущественных вопросов. И слабоумные, и помешанные относились к лицам, которые не способны управлять собой и своими делами. Идиотом признавался тот, кто от рождения страдал недееспособностью; помешанным тот, кто становился недееспособным лишь на какое-то время.

Руководствуясь таким определением понятий «идиотия» и «помешанность», английские законы, начиная с XIV века, устанавливали такой порядок наследования имущества идиотов и помешанных: «Когда субъект признавался идиотом, все доходы с его имущества поступали в корону; когда же он признавался помешанным – корона брала на себя роль опекуна: охраняла его имущество и доходы и возвращала их или ему – в случае выздоровления, или наследникам – в случае его смерти».

Первые государственные акты России, касающиеся слабоумных. Первые на Руси официальные документы, касающиеся слабоумных, относятся к X веку, когда князь киевский Владимир Святославич в утвержденном им в 996 году Уставе о православной церкви обязывал церковь заботиться об убогих, нищих и юродивых.

О том, что церковь и, в частности, монастыри первыми стали опекать юродивых, слабоумных, подтверждает и «Повесть временных лет» – летопись киевского летописца Нестора, относящаяся к 1074 году. В ней сказано: «Аще кто коли приносяще детищ болен каким либо недугом одержим, приносяху в монастырь».

Имеется ряд указаний, что в Киево-Печерской лавре уже в XI веке было убежище для слабоумных.

В Древней Руси слабоумные были окружены ореолом святости и таинственности. Простой народ считал призрение «дурачков», «блаженненьких» угодным Богу делом. Историк В. Ключевский в своей книге «Добрые люди Древней Руси» пишет: «Московская не мощеная улица XVII века была очень неопрятна: среди грязи – несчастье, праздность и порок сидели, ползали и лежали рядом; нищие и калеки вопили к прохожим о подаянии…»

Слабоумные, юродивые, скитавшиеся по дорогам Руси, причиняли народу много зла. Они были виновниками поджогов и других преступлений. Становилось очевидным, что сентиментальное отношение к ним таило определенную общественную опасность. Возникла общественная необходимость в изоляции слабоумных.

При Иване Грозном в 1551 году в «Стоглавый судебник» была внесена статья о необходимости попечения нищих, больных и тех, «кои одержимы бесом и лишены разума». Этих лиц рекомендовалось помещать в монастыри, чтобы они не были «пугалом для здоровых». Однако этот закон не имел широкого применения. Более того, в царствование Алексея Михайловича (1645–1676), по данным Ю. Каннабиха, на Руси, как и в католической Европе, запылали костры, куда бросали людей, обвиняемых в колдовстве; среди них оказывались и юродивые.

Законодательный акт о правовом положении слабоумных в России был принят в царствование Федора Алексеевича в 1677 году. Этот акт лишал права управлять своим имуществом глухих, слепых, пьяниц и глупых. В последний год его царствования был издан указ, который должен был регулировать меры общественного призрения. До этого времени призрением занимались только церковь и монастыри. Этот указ запрещает нищим, убогим и юродивым бродить по улицам и дорогам. Он обязывает открывать для них «гошпитали» и богадельни. В результате этого указа в России в дополнение к тем убежищам для убогих, что имелись при монастырях, стали открываться первые учреждения общественного призрения – богадельни.

В дальнейшем Петр I стремится осуществить ряд таких мероприятий, в результате которых государство могло бы осуществлять контроль за деятельностью учреждений общественного призрения. Петр I обратил внимание на то, что призрение в монастырях и богадельнях открывает возможность для разных злоупотреблений со стороны лиц, обслуживающих эти учреждения, и содействует развитию тунеядства среди лиц, пользующихся призрением. В связи с этим Петр I обязал выяснять, кого содержат монастыри. Он требовал удалить из монастырей трудоспособных, а лиц, симулирующих увечья, болезни, бить батогами. Всех нищих он приказал возвращать к месту жительства, чтобы их кормили помещики этих мест и местные власти. На борьбу с тунеядством были направлены и указы Петра I «О дураках»

Дело в том, что некоторые бояре с целью избавить своих сыновей от государственной службы, к несению которой их обязывал Петр I, стали под видом «дураков» помещать своих детей в монастыри. Петр I вынужден был принять меры, предупреждающие злоупотребление системой призрения слабоумных в монастырях.

Петр I запретил посылать в монастыри «дураков» без предварительного их освидетельствования. В своих указах он называл признаки, на основании которых следует судить о том, является ли обследуемый действительно умственно ненормальным. «Дураками» он считал тех, кто «отповеди учинить не могут; не годятся ни в какую науку и службу; недвижимое к пустому приводят; беспутство расточают». Когда и эти меры по борьбе с симуляцией не дали ожидаемых результатов, Петр I ввел запрет «дуракам» жениться и наследовать имущество. Очевидно, эта мера оказалась более действенной. Петром I был разработан проект указа о создании госпиталей для душевнобольных, в которых должны были помещаться и ненормальные заброшенные дети. Но этот указ не был претворен в жизнь.

В 1761 году к этому вопросу возвращается Петр III, который дал указание: «Безумных не в монастыри отдавать, но построить на то нарочитый дом, как на то обыкновенно в иностранных государствах учреждены долгаузы». И этот указ не был выполнен.

Впервые замысел о создании домов для душевнобольных осуществился лишь в царствование Екатерины II, издавшей в 1775 году «Указ об учреждении Приказов общественного призрения».

Этот указ сыграл положительную роль в дальнейшем развитии в России лечебных учреждений, благотворительных заведений и школ. Согласно указу в России создается ряд учреждений для призрения инвалидов, сирот, душевнобольных и других лиц, нуждавшихся в специальных домах. Приказу общественного призрения поручается попечение и надзор за народными школами, сиротскими домами, госпиталями и больницами, богадельнями, домами неизлечимых больных и сумасшедших, работными и смирительными домами. Указ определяет требования ко всем этим учреждениям.

Упомянутый указ официально узаконил эти учреждения. Однако для его реализации на практике в России делалось очень мало. В конце XVIII – начале XIX века было открыто лишь несколько домов для душевнобольных. В 1776 году был открыт дом для душевнобольных в Новгороде, в 1779 – при Обуховской больнице в Петербурге, в 1785 году открылась Преображенская больница для душевнобольных в Москве.

Этот указ Екатерины II и первые больницы для душевнобольных имеют очень далекое отношение к вопросам призрения слабоумных. Дело в том, что указ не предусматривал открытия учреждений для слабоумных. В больницы же для душевнобольных слабоумных детей помещали редко.

С конца XIX века во всех европейских государствах открываются приюты, колонии, убежища, классы, школы и множество других типов учреждений для умственно отсталых детей. Эти учреждения содержатся на средства благотворительных организаций, муниципалитетов, на средства родителей слабоумных и частично на государственные средства. В каждом государстве сложились свои традиционные формы помощи слабоумным.

В европейских государствах и США организуется множество обществ, союзов, ставящих перед собой цель развивать помощь слабоумным и обеспечивать за ними надзор. Не могут оставаться в стороне от этого дела и правительства. Под давлением общественности со второй половины XIX века большинство европейских государств принимает законы, определяющие позиции государства в отношении слабоумных (Германия – 1873, Норвегия – 1882, Швейцария – 1890, Англия – 1899, 1914, Франция – 1899, 1909).

Официальную заботу государств об умственно отсталых, которая нашла отражение в законодательных актах, не следует переоценивать. Эти акты, как правило, принимались под давлением общественности и ради того, чтобы продемонстрировать перед народом гуманизм и демократизм, а в некоторых случаях, чтобы погасить общественную активность в борьбе за осуществление государственных мероприятий по оказанию помощи слабоумным. Фактически для претворения этих законов в жизнь делалось очень мало. Поэтому, несмотря на существование законодательных актов, прогрессивная общественность продолжала выражать неудовлетворение состоянием помощи аномальным детям.

Это побуждало врачей, педагогов, социологов, психологов возвращаться к вопросам воспитания и обучения слабоумных на многочисленных съездах, конференциях или же в публикациях.

Таким образом, общественное движение за воспитание аномальных детей стало частью общего движения за развитие просвещения, культуры, охраны здоровья народа и даже за общие демократические преобразования общества.

История воспитания и обучения умственно отсталых детей в России по существу начинается с конца XIX века. Более ранние исторические факты имеют косвенное отношение к интересующему нас вопросу и в какой-то степени подготовили общественное мнение и некоторые условия для осуществления в России воспитания и обучения слабоумных. Так, существует ряд указаний, что в Киево-Печорской лавре уже в XI веке было убежище для слабоумных.

В Древней Руси слабоумные были окружены ореолом святости и таинственности. Простой народ считал призрение «дурачков», «блаженненьких» «богоугодным» делом. С 1682 года стали открываться первые учреждения общественного призрения – богадельни – с целью изоляции слабоумных от общества. До этого времени призрением занимались только церковь и монастыри. С 1775 года создается несколько учреждений для призрения инвалидов, сирот, душевнобольных и других лиц, нуждавшихся в специальных условиях существования.

Прошло более века, прежде чем на проблему умственной отсталости обратило внимание общество.

Общественное движение за развитие помощи слабоумным активизировалось в последней четверти XIX века. Это было обусловлено успехами отечественной психиатрии, биологии и педагогики. Большую роль в пропаганде идей сближения педагогики с медициной, разработке основных принципов воспитания и обучения умственно отсталых детей и организационных форм помощи этим детям сыграла деятельность врачей Ивана Васильевича и Екатерины Хрисанфовны Маляревских.

Заслуга в открытии первых в России учреждений для глубоко отсталых, первой школы для умственно отсталых детей, в создании первых руководств по работе с глубоко отсталыми детьми, не потерявших своей значимости и в наши дни, принадлежит Екатерине Константиновне Грачевой (1866–1934), которая была организатором и руководителем первого в России Петербургского приюта для детей-идиотов и эпилептиков.

Первое в России учреждение для умственно отсталых детей было открыто в 1854 году в Риге доктором Фридрихом Пляцом – «Лечебно-педагогическое заведение для страдающих припадками, малоспособных, слабоумных и идиотов». Это было небольшое, частное, платное учреждение, обслуживавшее всего несколько человек. Позже оно было расширено и преобразовано в пансионат для эпилептиков и слабоумных. Занятия проводились по системе Э. Сегена. Затем создаются:

приют Святого Эммануила в Петербурге (1881);

учреждение для аномальных детей И.В. Маляревского (1882);

приют Е.К. Грачевой в Петербурге (1894).

К учреждениям лечебно-педагогического типа, кроме школы-лечебницы И.В. Маляревского, относятся Врачебно-педагогический институт для педагогически запущенных и умственно отсталых детей в Киеве (организатор А.И. Сикорский), школа-интернат В.П. Кащенко, открытая в Москве в 1908 году, школа-интернат для умственно отсталых детей, организованная доктором Г.Я. Трошиным в 1911 году. Русский психиатр Г.Я. Трошин (1874–1938) внес существенный вклад в учение о слабоумии; четко отграничивал формы психического недоразвития от неврозов и психозов.

Практические мероприятия по обучению, воспитанию и призрению аномальных детей осуществлялись силами отдельных энтузиастов – врачей-психиатров, педагогов, общественных деятелей – в трех направлениях:

организация приютов для слабоумных силами благотворительных обществ (Е.К. Грачева);

открытие частных платных медико-педагогических учреждений и школ для умственно отсталых детей (И.В. Маляревский);

создание вспомогательных классов при обычных школах, а затем самостоятельных вспомогательных школ, подведомственных городским управлениям (М.П. Постовская).

После Октябрьской революции 1917 года государство взяло на себя заботу об организации помощи аномальным детям. Все учреждения для аномальных детей были переданы в ведение Народного комиссариата просвещения. Таким образом, обучение и воспитание детей с недостатками в физическом и умственном развитии стало составной частью единой государственной системы народного образования. Все мероприятия государства, направленные на борьбу с беспризорностью, дефективностью, безграмотностью, на их профилактику, на общее оздоровление подрастающего поколения, назывались в те годы «охраной детства». В новом государстве не должно было быть обездоленных, «ничьих» детей. В документах того времени, посвященных этой проблеме, подчеркивались необходимость выделения аномальных детей в особые школы и вспомогательные группы.

Эти детские учреждения строились на трудовых началах, в условиях самообслуживания. Изживался филантропический взгляд на роль специальных заведений для аномальных детей. Социальное воспитание пришло на смену социальному призрению. Сеть учреждений для аномальных детей интенсивно росла: создавались детские дома, школы, приемники-распределители и другие учреждения.

В 1920 году открылся I Всероссийский съезд по борьбе с детской дефективностью, на котором в числе других обсуждались вопросы организации дифференцированной сети специальных учреждений и основные принципы построения в них учебно-воспитательного процесса. Следует сказать, что в эти годы термин «дефективный» имел достаточно широкое толкование. В это понятие включались не только дети, действительно имеющие органический дефект (слепые, глухие, умственно отсталые), но и беспризорные, дети-сироты, малолетние правонарушители или, как их еще называли, «морально дефективные».

Были приняты правительственные постановления, направленные на обеспечение школьного всеобуча аномальных детей в единой системе народного образования, на создание дифференцированной сети специальных учебно-воспитательных учреждений, подготовку для них квалифицированных кадров.

Большая часть специальных учреждений – это школы-интернаты, где дети находились на полном государственном обеспечении.

Сеть специальных учреждений соответствовала разработанным в советской дефектологии принципам дифференцированного обучения аномальных детей. На эти учреждения распространялись принципы организации учреждений общей системы образования в стране.

Однако, осуществляя обучение и воспитание в специальных учреждениях в соответствии с принципами общей педагогики, дефектология учитывает особенности аномальных детей и конкретизирует общие подходы к организации обучения и воспитания лиц с различными отклонениями в психофизическом развитии.

Важными принципами построения системы специальных учреждений являются ее государственный характер, единство, всеобщность, общедоступность и обязательность обучения. Это означает, что все специальные учебные заведения, входящие в общую государственную систему образования, создаются на единых началах, которые обеспечивают общие цели подготовки аномальных детей.

В эти годы формируется и реализуется один из основных принципов отечественной дефектологии – принцип дифференцированного обучения. Огромная роль в теории и практике дифференцированного обучения аномальных детей принадлежит выдающемуся ученому и организатору дефектологической науки Татьяне Александровне Власовой (1905–1987). Под ее руководством и непосредственном участии коллектив ученых НИИ дефектологии АПН СССР теоретически разработал и практически реализовал принцип дифференцированного подхода к проблеме обучения и воспитания детей с различными психофизическими отклонениями, создав новые типы учебных учреждений. К четырем «классическим» типам специальных учреждений (для детей с нарушением слуха, зрения, речи, умственно отсталых) добавляются школы и классы для слабослышащих, слабовидящих, детей с задержкой психического развития (ЗПР) и др. Ведется экспериментальное обучение детей с глубокой умственной патологией (имбецилов). Разрабатывается методика сокращенного срока обучения лиц с нарушением слуха (среднее образование за 10 лет обучения в специальной школе).

Для каждой категории детей с дефектами развития создаются специальные учреждения: детские сады и школы для слепых и слабовидящих, дошкольные и школьные учреждения для глухих и слабовидящих, специальные дошкольные учреждения и вспомогательные школы-интернаты для умственно отсталых, детские сады и школы для детей с тяжелыми нарушениями речи и др.

Дети с нарушением интеллекта в легкой степени направляются в специальные школы (вспомогательные). Это название – «вспомогательная школа» – школы для детей с нарушением интеллекта в легкой степени (дебильности) сохраняется до середины 90-х годов ХХ века.

С началом демократизации общеобразовательной средней школы появляются негосударственные образовательные учреждения (дошкольные и школьные), различные «Центры» («общеразвивающие», «коррекционные», «реабилитационные») и т. п. Значительно ослабевает централизация в управлении школой, она получает возможность работать по оригинальным «авторским» программам. Эти тенденции нашли свое отражение и в специальной школе. В первую очередь было изменено название школы. Теперь оно звучит как «Специальная (коррекционная) образовательная школа VIII вида». Далее в тексте для обозначения этого типа школы мы будем в целях удобства пользоваться термином «специальная школа», имея в виду школу (школу-интернат, класс в общеобразовательной школе и т. п.) для детей с нарушением интеллекта (умственно отсталых).

Становление и развитие дефектологической науки в России

С 20-х годов ХХ века в России начинается развитие дефектологической науки как части общей педагогики. Организуются специальные научные учреждения для изучения аномальных детей, в которых ведется большая работа по изучению особенностей того или иного дефекта и нахождению адекватных методов его компенсации. Вот некоторые, наиболее значимые вехи на этом пути, связанные с организацией специальных заведений.

Дом изучения ребенка (1918) на базе Школы-санатория В.П. Кащенко, в дальнейшем преобразованный в Медико-педагогическую опытную станцию.

Экспериментальный дефектологический институт, преобразованный в Научно-практический институт школ и детских домов, реорганизованный в Научно-исследовательский институт дефектологии Академии педагогических наук РСФСР (1943), затем СССР.

В первые годы Советской власти охрана детства, в том числе и проблемы, связанные с детской дефективностью и беспризорностью, стали первостепенными для ряда наркоматов: Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения), Наркомсобеса (Народного комиссариата социального обеспечения), Наркомздрава (Народного комиссариата здравоохранения), Наркомюста (Народного комиссариата юстиции), ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем).

В 1918 году принимается декрет Совнаркома, по которому все учреждения для аномальных детей передаются из ведения Наркомсобеса в Наркомпрос. Это решение имело не только организационный характер. Оно показало, что в деле помощи аномальным детям основной упор делается не на их изоляцию и призренчество, а на обучение и воспитание, что само по себе являлось гуманной и прогрессивной тенденцией. В этом же году в ведение Наркомпроса переходит одно из первых учебно-воспитательных учреждений России – Школа-санаторий для дефективных детей В.П. Кащенко, на базе которой был создан Дом изучения ребенка – прообраз последующих научно-исследовательских учреждений по проблемам аномального детства.

Принципы обучения и воспитания аномальных детей были сформулированы ведущими педагогами, психологами и врачами этого периода. В их числе были Д.И. Азбукин, В.М. Бехтерев, П.П. Блонский, А.Н. Граборов, А.С. Грибоедов, В.П. Кащенко, Л.Г. Оршанский, Ф.А. Рау, Г.И. Россолимо, С.С. Корсаков, В.П. Сербский, А.Н. Берштейн, Г.Я. Трошин и другие.

Основная задача специальной школы формулировалась как наиболее полная подготовка ее выпускников к самостоятельной жизни и посильному труду. Наряду с образовательными задачами решались и коррекционные, в учебный план также включались физические упражнения, рисование, пение, ручной труд.

Знаменательным этапом в истории становления вспомогательной школы стал состоявшийся в 1924 году II съезд социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН), положивший начало научному подходу к проблеме аномального детства. На съезде были подведены итоги работы по первым государственным учебным программам ГУСа (ГУС – Государственный учебный совет – методическое подразделение Наркомобраза).

В 1926 году после Постановления Совнаркома РСФСР «Об учреждениях для глухонемых, слепых и умственно отсталых детей и подростков» впервые организационно оформляются следующие типы специальных учебных учреждений:

детские дома для аномальных дошкольников;

школы с интернатами и без них для детей школьного возраста;

школы с интернатами и без них с профессионально-техническим уклоном для подростков;

школы с интернатами и без них для детей смешанного возраста;

вспомогательные группы для детей и подростков при общих общеобразовательных школах.

Срок обучения в специальных школах устанавливался в 5 лет, а содержание образования было ориентировано на школу 1-й ступени (начальную школу) и реализовывалось через специальные комплексные программы (1928).

Таким образом, к началу 30-х годов ХХ века специальные школы, как по содержанию образования, так и организационно выделились в особый тип специальных учебных учреждений и прочно вошли в общую систему народного образования страны, решая вместе с ней одни задачи.

В 20-30-е годы в педагогических институтах Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербурга), Киева создаются специальные (дефектологические) факультеты для подготовки педагогов-дефектологов, а в 60-70-х годах в столицах союзных республик и крупнейших городах России (Минск, Ташкент, Алма-Ата, Свердловск, Иркутск и др.).

В России подход к проблеме изучения, обучения и воспитания детей с отклонениями в развитии традиционно с конца 20-х годов ХХ века носит комплексный медико-психолого-педагогический характер, корни которого восходят к принципам и методам педологии — науки о комплексном изучении ребенка с медицинских, психологических, педагогических и социальных позиций. Причем детский, пубертатный и юношеский периоды в развитии личности рассматриваются как особые периоды, наиболее сензитивные к развитию различных высших психических функций.

Разгромленные с идеологических позиций 30-х годов Постановлением ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 года «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» и незаслуженно забытые на многие десятилетия принципы и особенно экспериментальные методы педологии ждут своих исследователей и современной интерпретации.

Говоря об отечественной специальной школе, нельзя не подчеркнуть ее государственный характер. В первую очередь это проявлялось в государственных программах обучения и воспитания, которые отражали состояние общей педагогики в стране, социальные и экономико-политические условия того или иного исторического периода.

На современном этапе развития общества, в связи с изменениями в различных сферах жизни, особо остро стоят вопросы, связанные с подготовкой к самостоятельной жизни подрастающего поколения. Не являются исключением в этом плане и дети с проблемами психофизического развития. Признание прав ребенка, его интересов, потребностей, организация помощи в процессе его личностного становления, в выборе соответствующей профессиональной деятельности является чрезвычайно важным. Интеграция лиц с нарушениями интеллектуального развития в общество нормально развивающихся сверстников и взрослых по праву признается дефектологами как высшая ступень социально-трудовой и профессиональной адаптации. В российской дефектологии преобладает дифференцированный подход, однако мы все чаще слышим о необходимости интеграции аномальных детей в общество. В результате изменений представлений о человеке, этических норм меняются в значительной степени и теоретические положения науки и реальная практическая помощь умственно отсталым лицам.

Таким образом, общественное движение за воспитание аномальных детей в России и за рубежом (в Западной Европе) зародилось примерно в одно и то же время и стало частью общего движения за развитие просвещения, культуры, медицины и охраны здоровья.

Организация помощи аномальным детям в России до революции 1917 года развивалась примерно в том же направлении, что и за рубежом. Следует отметить, что инициативы со стороны врачей и педагогов России не были поддержаны государством.

В результате усилий отдельных энтузиастов в России сложилась своя система помощи умственно отсталым детям, которая включала медико-педагогические учреждения, приюты, вспомогательные классы и школы, которые не входили в государственную систему образования.

Отечественные ученые внесли большой вклад в познание природы и сущности слабоумия, в разработку теоретических и методических вопросов воспитания и обучения аномальных детей.

Вклад Л.С. Выготского в теорию и практику воспитания и обучения умственно отсталых детей

В 1924 году на работу в систему социально-правовой охраны несовершеннолетних приходит выдающийся ученый-психолог Лев Семенович Выготский (1896–1934).

Л.С. Выготский родился 5 (17) ноября 1896 года в небольшом белорусском городке Орша, но уже через год его семья переехала в Гомель, где и прошла юность будущего ученого.

Закончив юридический факультет Московского университета и историко-философский цикл Народного университета А.П. Шанявского, Л.С. Выготский начинает самостоятельную педагогическую деятельность в Гомеле.

Но по-настоящему активная научная и организаторская деятельность Л.С. Выготского начинается в середине 20-х годов в Москве. В этот период проявляются незаурядные способности Л.С. Выготского как экспериментатора, исследователя, организатора народного образования, публициста и педагога. Он работает в Наркомпросе (возглавляет подотдел дефективного детства), в Институте психологии, читает лекции на педагогическом факультете 2-го МГУ, создает уникальное научное учреждение – Экспериментальный дефектологический институт (впоследствии Научно-исследовательский институт дефектологии АН СССР, в настоящее время – Институт коррекционной педагогики РАО) и осуществляет научное руководство им.

Молодой ученый приобретает известность в психологических кругах как автор ряда оригинальных работ, посвященных психологии искусства, глубокому критическому анализу мировой психологической науки, комментариями к русским переводам В. Релера, К. Кафки, К. Бюхера, З. Фрейда, Ж. Пиаже, Э. Торндайка и других, создает теорию культурно-исторического развития поведения и психики человека, в которой рассматривает природу деятельности и сознания человека в процессе онтогенетического развития психики.

В своей фундаментальной монографии «История развития высших психических функций» (1931) автор ставит и решает общую проблему психического развития ребенка в контексте соотношения биологического и социального, естественного и исторического, природного и культурного.

Огромная эрудиция в различных областях знания (от литературы до медицины), блестящий талант экспериментатора и теоретика привлекают к Л.С. Выготскому молодых ученых – впоследствии ведущих отечественных психологов – Л.И. Божович, П.Я. Гальперина, А.В. Запорожца, А.Р. Лурия, Н.Г. Морозову, Ж.И. Шиф, Д.Б. Эльконина и других.

Он считает, что нельзя ограничиваться констатацией того, что у умственно отсталых более низкий интеллект, слабая воля, более примитивные эмоции и т. п. Основываясь на данных своих исследованиях, Л.С. Выготский выдвинул задачу найти то здоровое, незатронутое, сохраненное, что есть у умственно отсталого ребенка. Он говорил о необходимости опираться на эти здоровые стороны аномального ребенка в целях осуществления коррекционно-педагогической работы.

Начало динамического подхода к пониманию сущности умственной отсталости и изучению ребенка также было положено Л.С. Выготским. Он считал, что структура дефекта умственной отсталости настолько сложна, что не может быть адекватно выражена путем простого перечисления симптомов. Каждый присущий умственной отсталости симптом сам по себе является определенным продуктом, результатом развития ребенка, но развития патологического. Симптомы – не признак, не первопричина умственной отсталости, а результат, следствие своеобразия общего развития при умственной отсталости.

Основная заслуга немецкого психиатра Э. Крепелина, по мнению Л.С. Выготского, в том, что он первым отказался от того, чтобы класть симптомы в основу классификации и стал рассматривать их в качестве внешнего выражения признаков болезни, за которыми скрываются сложные патологические процессы этиологического, клинического и анатомического характера.

Л.С. Выготский подверг критическому анализу интеллектуалистическую направленность взглядов на умственную отсталость. Приверженцы этого направления на первый план выдвигали интеллектуальную недостаточность. Аффективные и волевые стороны личности они не считали значимыми в симптомокомплексе слабоумия. Л.С. Выготский, не отвергая положения о том, что умственное отставание охватывает всю личность в целом, выдвинул идею единства интеллекта и аффекта. Мышление органически связано с определенными побуждениями индивидуума, поэтому оно, как и действие, имеет мотивацию. У умственно отсталых детей наблюдаются некоторые нарушения интеллекта и аффекта. Психическая деятельность умственно отсталых, по мнению Л.С. Выготского, менее дифференцирована и динамична. Мышление умственно отсталых, как правило, связано с ситуацией. Вне конкретной ситуации, в абстрактных условиях мышление затруднено. Выражал критическое отношение к ряду трактовок слабоумия, получивших особенно широкое распространение в 20-х годах XX века, когда зарождалась отечественная олигофренопедагогика.

Л.С. Выготский выдвинул важную для понимания своеобразия умственной отсталости идею о первичной и вторичной природе дефекта. Он считал необходимым строго различать первичные и вторичные отклонения и задержки в развитии ребенка. Одни дефекты, симптомы непосредственно связаны с материальной основой умственной отсталости, другие являются определенного рода наслоениями над этими первичными дефектами. Эти вторичные наслоения являются продуктом того особого положения, которое занимает умственно отсталый ребенок в социальной среде вследствие патологического развития.

Поскольку корни первичных дефектов связаны непосредственно с органическими нарушениями ЦНС, их очень трудно ослабить.

Легче всего поддаются воспитанию именно вторичные дефекты. Поэтому педагогические усилия должны быть преимущественно направлены на то, чтобы предупреждать появление вторичных дефектов и устранять ранее возникшие.

Своеобразия развития личности умственно отсталого ребенка, с точки зрения Л.С. Выготского, формируются в процессе взаимодействия биологических, социальных и педагогических факторов. Смысл организованного педагогического воздействия он видел в содействии развития личности.

Наличие у каждого умственно отсталого ребенка большого резерва здоровых, ненарушенных задатков, неравномерное (с точки зрения глубины) распространение дефективности на разные стороны психической деятельности открывает большие возможности для его развития. Однако для превращения потенциальных возможностей в действительные нужно знать те возможности ребенка, которыми он уже располагает, и те возможности, которые еще не стали его достоянием и находятся в зачаточном состоянии. Последние, при определенных благоприятных условиях, с помощью взрослых могут развиться в такой степени, что станут новым качеством умственно отсталого ребенка. Эти перспективные возможности Л.С. Выготский назвал зоной ближайшего развития.

В этой концепции заложены основы для понимания корригирующей направленности коррекционно-развивающего учебно-воспитательного процесса в специальной школе (целенаправленного воздействия на личность ребенка с нарушением интеллектуального развития).

За последние годы в специальной литературе появилось большое количество трактовок этого понятия. Рассмотрим термин с позиций олигофренопедагогики.

Естественно предположить, что, если есть понятие «зоны ближайшего развития», то существует и какая-то другая «зона». И она, действительно, существует. Это так называемая «зона актуального развития». Что это такое? Любой ребенок в 3–4-летнем возрасте, в том числе и ребенок с нарушением интеллекта (под «нарушением интеллекта» в данном случае мы подразумеваем достаточно легкую степень – дебильность), в большей или меньшей степени обладает определенным запасом знаний (представлений), умений и навыков. Их можно определить или «измерить». В связи с этим вспомним, что основной период работы Л.С. Выготского в дефектологии приходится на середину 20-х и начало 30-х годов ХХ века, когда в отечественной дефектологии было сильно влияние педологии и психометрических методов, основанных на тестах А. Бине и Т. Симона. Используя эти методы, можно было с определенной степенью точности определить «запас» представлений, умений и навыков ребенка, т. е. «запас» актуальный, соответствующий данному моменту (например, моменту обследования ребенка) и даже, при необходимости, выразить этот результат в виде IQ. Но этот результат был актуален только в данный момент, он был статичен. Статичность была одним из отрицательных моментов психометрического метода, на что указывал Л.С. Выготский, критикуя педологию.

Здесь следует сказать несколько слов об основных правилах педологического обследования ребенка. Одно из них заключалось в том, что экспериментатор (педолог, психолог или педагог) не должен был ни каким образом вмешиваться в работу ребенка в процессе тестирования. Он должен был только «предъявить» задание-тест и беспристрастно фиксировать его результат. Никакого вида помощь испытуемому со стороны экспериментатора не допускалась. Таким образом, «зона актуального развития» применительно к аномальному ребенку достаточно точно фиксировала его отставание от «нормы» или тот «дефект», который был результатом органического нарушения. Это входило в противоречие с концепцией Л.С. Выготского о возможностях «компенсации» и «сверхкомпенсации» дефекта, заложенных в самом детском организме и связанных с «пластичностью» основных систем развивающегося организма, включая ЦНС. «Подобно тому как в случае заболевания или удаления одного из парных органов (почки, легкого) другой член пары принимает на себя его функции и компенсаторно развивается, подобно этому компенсацию непарного неполноценного органа принимает на себя центральная нервная система, утончая и совершенствуя работу органа. Психический аппарат создает над таким органом психическую надстройку из высших функций, облегчающих и повышающих эффективность его работы…

Для теории и практики воспитания ребенка с дефектами слуха, зрения и т. п. учение о сверхкомпенсации имеет фундаментальное значение, служит психологическим базисом. Какие перспективы открываются перед педагогом, когда он узнает, что дефект есть не только минус, недостаток, слабость, но и плюс, источник силы и способностей, что в нем есть какой-то положительный смысл.

Воспитание детей с различными дефектами должно базироваться на том, что одновременно с дефектом даны и психологические тенденции противоположного направления, даны компенсаторные возможности для преодоления дефекта, что именно они выступают на первый план в развитии ребенка и должны быть включены в воспитательный процесс как его движущая сила. Построить весь воспитательный процесс по линии естественных тенденций к сверхкомпенсации – значит не смягчать тех трудностей, которые возникают из дефекта, а напрягать все силы для его компенсации, выдвигать только те задачи и в том порядке, какие отвечают постепенности становления всей личности под новым углом…

До сих пор у нас оставались втуне, без употребления, не принимались в расчет эти психические силы, эта воля к здоровью, социальной полноценности, которая бьет ключом у такого ребенка. Дефект рассматривался статически только как дефект, как минус. Положительные силы, приводимые в действие дефектом, были в стороне от воспитания. Психологи и педагоги не знали закона Адлера о противоположности органически данной недостаточности и психологических стремлений к компенсации, учитывали только первое, только недостаток. Не знали, что дефект не только психическая бедность, но и источник богатства; не только слабость, но и источник силы…

Неверное понятие психологии дефекта послужило причиной неудачи традиционного воспитания слепых и глухих детей. Прежнее понимание дефекта как только недостатка похоже на то, как если бы, глядя на прививку оспы, здоровому ребенку сказали, что ему прививают болезнь. На деле ему прививают сверхздоровье. Самое важное, что воспитание опирается не только на естественные силы развития, но и на конечную целевую точку, на которую оно должно ориентироваться. Социальная полноценность есть конечная целевая точка воспитания, так как все процессы сверхкомпенсации направлены на завоевание социальной позиции. Компенсация идет не к дальнейшему уклонению от нормы, хотя бы в положительном смысле, не к сверхнормальному, односторонне уродливому, гипертрофированному развитию личности в отдельных отношениях, но в сторону нормы; в сторону приближения к определенному социальному типу. Нормой сверхкомпенсации является определенный социальный тип личности. У глухонемого ребенка, как бы отрезанного от мира, выключенного из всех социальных связей, мы найдем не понижение, но повышение социального инстинкта, воли к общественной жизни, жажды общения. Его психологическая способность к речи обратно пропорциональна его физической способности говорить. Пусть покажется парадоксом, но глухой ребенок больше нормального хочет говорить и тяготеет к речи. Наше обучение проходило мимо этого, и глухие без всякого воспитания, вопреки нему, развивали и создавали свой язык, который возникал из этого тяготения. Здесь есть над чем подумать психологу. Здесь причина нашей неудачи в развитии устной речи у глухонемых. Точно так же и слепой ребенок обладает повышенной способностью к овладению пространством, большим по сравнению со зрячим ребенком тяготением к тому миру, который нам без труда дан благодаря зрению. Дефект есть не только слабость, но и сила. В этой психологической истине альфа и омега социального воспитания детей с «дефектами». Это положение было прекрасно выражено Л.С. Выготским словами о том, что в больном ребенке наряду с «золотниками» болезни заложены «пуды» здоровья [8] .

Таким образом, «зона ближайшего развития» в отличие от «зоны актуального развития» – это то, что ребенок сможет усвоить при помощи взрослого (учителя, воспитателя) в условиях специально организованной работы (учебно-воспитательного процесса) и в специально организованных условиях (школа, класс, группа и т. п.). В условиях специально организованного учебно-воспитательного процесса «зона ближайшего развития» с течением времени (например, для ученика 1 класса через учебный год становится «зоной актуального развития», а «зоной ближайшего развития» становится следующий учебный год с новым объемом знаний, умений и навыков).

В чем же непреходящее значение концепции «зоны ближайшего развития» для олигофренопедагогики?

Во-первых, она делает процесс обучения двухсторонним, включая в него как активную сторону не только учителя, но и ребенка.

Во-вторых, делает процесс обучения и воспитания оптимистичным в плане развития аномального ребенка.

В-третьих, получив продолжение в работах учеников Л.С. Выготского (П.Я. Гальперин и др.), коррилирует с концепцией поэтапного формирования умственных действий, лежащей в основе многих частных методик олигофренопедагогики.

В-четвертых, является методологической основой построения процесса изучения ряда общеобразовательных предметов в специальной школе по концентрам (например, математики).

В-пятых, дает возможность интегрированного обучения (в специально организованных условиях) детей с последствиями минимальных мозговых дисфункций в общеобразовательной школе.

Основной порок в состоянии воспитания и обучения аномальных детей Л.С. Выготский видел в том, что педагоги и психологи рассматривают глухоту, слепоту, умственную отсталость только как дефекты физические и психические и не видят главного – их социальной сущности. Л.С. Выготский указывает: «Всякий телесный недостаток – будь то слепота, глухота или врожденное слабоумие – не только изменяет отношение человека к миру, но прежде всего сказывается на отношениях с людьми. Органический дефект или порок реализуется как социальное ненормальное поведение». В связи с дефектом меняется положение ребенка в семье. В одних случаях он становится обузой, в других – к нему удваивается любовь и нежность со стороны родителей. Это сказывается на отношении ребенка к окружающим. В конечном счете, по образному выражению Л.С. Выготского, происходит «социальный вывих», «перерождение общественных связей, смещение всех систем поведения». Аномальный начинает приобретать особые личностные качества: застенчивость, неуверенность в себе или агрессивность, негативизм и т. д.

Такую социальную оценку существа дефективности Л.С. Выготский справедливо противопоставляет чисто биологической его оценке, при которой организм дефективного изучался в отрыве от социальной среды и компенсация была направлена на изменение материальной основы дефекта.

Основной задачей воспитания Л.С. Выготский считает «вправление в жизнь» аномального ребенка, исправление его социального вывиха, т. е. преодоление тех отклонений в поведении, которые определяют социальное лицо человека. В этой связи он писал: «Вероятно, человечество победит раньше или позже и слепоту, и глухоту, и слабоумие. Но гораздо раньше оно победит их социально и педагогически, чем медицински и биологически». Таким образом, в качестве первоочередной задачи специальной педагогики он выдвигает социальную компенсацию дефекта. Л.С. Выготский считал, что задача состоит не в социальной нейтрализации умственно отсталых, а в воспитании из них социально активных индивидуумов, отвергая мнение, согласно которому у умственно отсталых понижены социальные инстинкты, общественные импульсы. Эта идея является весьма актуальной для современной олигофренопедагогики.

Неоценим вклад Л.С. Выготского в отечественную дефектологию. Только за 1928 год из тридцати написанных и опубликованных работ семнадцать посвящены проблемам коррекционной педагогики. Откроем пятый том Собрания сочинений Л.С. Выготского, который так и называется «Основы дефектологии», и увидим, что нет ни одного направления в современной дефектологии (коррекционной педагогике), которое не базировалось бы на фундаментальных экспериментальных и теоретических его исследованиях. С одной стороны, теория психического развития, которую он разработал, изучая нормально развивающегося ребенка, легла в основу исследований аномального детства. С другой стороны, фундаментальные открытия в области аномального детства в значительной степени обогатили общую психологию и педагогику.

Установление единства психологических закономерностей развития ребенка в норме и патологии позволили Л.С. Выготскому обосновать общую теорию развития личности аномального ребенка на основе идеи социальной обусловленности специфического соотношения процессов развития и обучения в детском возрасте как в норме, так и при патологии, доказать ведущую, стимулирующую роль обучения.

Учение Л.С. Выготского о компенсаторных возможностях человеческого (в частности, детского) организма, о сложной структуре дефекта, о динамическом взаимодействии биологического и социального в нем, о зонах актуального и ближайшего развития намного лет вперед определили пути развития отечественной психологии, легли в основу развития целых психологических школ, как в нашей стране, так и за рубежом.

Влияние русского демократического движения на формирование гуманного отношения русского общества к слабоумным

Прошло более века, прежде чем на умственно отсталых детей обратила внимание «русская» общественность. Это произошло в период подъема русского демократического движения 40–60-х годов XIX века.

Это движение, возглавлявшееся А.И. Герценом, В.Г. Белинским, Н.Г. Чернышевским и Н.А. Добролюбовым, определило новое прогрессивное направление во всех общественных взглядах. Отличительными чертами этого направления являются гуманизм, демократизм, народность. Его участники развивали идеи широкого просвещения народа, чувств гражданственности, уважения к человеку, всестороннего развития личности. Они же выступали и за новые методы воспитания, основанные, в первую очередь на уважении к личности ребенка. В XIX веке уже редко наблюдается то сентиментальное отношение к аномальным, которое было характерно для Руси ХVII – ХVIII веков. Развитие капиталистических отношений в России привело к тому, что общество стало смотреть на них как на тяжелую обузу. В ряде случаев они становились предметом унизительных и жестоких «забав» невежественной толпы.

Внимание прогрессивных деятелей русской общественности к судьбе аномальных детей на первых порах выражалось в стремлении отразить в литературе их тяжелую участь, и тем самым пробудить у окружающих веру в то, что и этих детей можно сделать полезными членами общества.

Широкое общественное движение за воспитание и обучение умственно отсталых детей в России началось в конце XIX – начале XX века. Тогда же определились и основные формы помощи умственно отсталым детям: создание медико-педагогических учреждений, приютов, вспомогательных классов и школ.

В последней четверти XIX века особую остроту приобрела борьба прогрессивной общественности за улучшение участи аномальных лиц в России, поскольку правительство проявляло исключительное равнодушие к этой проблеме. В энергичную борьбу за призрение, воспитание и обучение слабоумных включились многие врачи, педагоги, общественные деятели. Это было обусловлено успехами отечественной медицины, биологии и педагогики.

В печати, на съездах врачей, педагогов, психологов участники их выступают за преодоление косности правительства в отношении организации общественной помощи слабоумным, требуют проведения реформ в области просвещения, здравоохранения.

В числе наиболее активных просветителей дела воспитания и обучения умственно отсталых в России были И.П. Мержеевский, И.В. Маляревский, М.П. Лебедева, Г.И. Россолимо, Г.Я. Трошин, М.П. Постовская, Е.К. Грачева, В.П. Кащенко и другие.

Для российских врачей, педагогов и общественных деятелей в деле защиты аномальных лиц характерно то, что этому вопросу они придают большую политическую и социальную остроту. Русские прогрессивные деятели понимали, что успех в развитии общественной заботы об аномальных возможен в результате преобразования всей политической и экономической жизни России, в ее демократизации. К этому времени уже сформировалась русская психиатрическая школа. Созданная в 1859 году профессором Иваном Михайловичем Балинским (1827–1902) первая в России психиатрическая клиника при Петербургской Военно-медицинской академии вырастила большую группу талантливых психиатров. В качестве руководителя клиники И.М. Балинского сменил в 1877 году Иван Павлович Мержеевский (1838–1908), который оставался на этом посту до 1893 года. И.П. Мержеевскому принадлежит заслуга в оформлении материалистического направления в русской психиатрии. В частности, он развенчал начинавшие утверждаться за рубежом взгляды на идиотию (микроцефалию) как на явление атавизма, как на возврат к низшему типу, к животному предку человека и показал, что корни идиотии лежат в органических (врожденных или приобретенных) нарушениях мозга. В предисловии к книге английского психиатра В. Айрленда «Идиотизм и тупоумие», изданной в России в 1880 году, И.П. Мержеевский обратил внимание на социальную природу слабоумия, на обязанности общества по отношению к слабоумным: «Идиотизм, составляя в большинстве случаев продукт ненормальных общественных условий, налагает на каждое благоустроенное общество двойную обязанность: изучить и искоренить те ненормальные условия, которые способствуют его развитию, и позаботиться об участи его жертв, ни в чем неповинных. Эти заботы не могут быть бесполезны; опыт убеждает нас, что идиоты при правильном воспитании и разумном обучении могут отчасти собственным трудом обеспечить расходы, затрачиваемые на их содержание. От самого общества зависит поставить эти существа в такие условия, чтобы их жалкая жизнь не лежала тяжелым бременем на экономическом быте страны». Там же И.П. Мержеевский раскрывает особенно тяжелую участь слабоумных в России. В этой связи он писал: «Так жалко у нас положение идиотов, к которым общественная совесть относится с полным равнодушием и о которых почти забыла общественная благотворительность. У нас не существует никакой статистики идиотизма, никаких специальных, правильно устроенных для идиотов заведений, а потому и те весьма немногие научные работы, которые появились у нас по некоторым отделам идиотизма, не могли быть произведены в более широких размерах, не столько по скудности материала, сколько по отсутствию благоустроенных заведений, необходимых для правильного и разумного наблюдения идиотов и применения к ним выработанной опытом программы воспитания и обучения». Роль в пропаганде идей сближения педагогики и медицины, в разработке основных принципов обучения умственно отсталых детей сыграла деятельность врачей И.В. Маляревского и Е.Х. Маляревской. Заслуга в открытие первых в России учреждений для глубоко умственно отсталых детей и создание руководств по работе с такими детьми принадлежит Е.К. Грачевой.

К учреждениям лечебно-педагогического типа относятся и школы-интернаты, открытые в Москве: в 1908 году В.П. Кащенко и 1911 году Г.Я. Трошиным. Г.Я. Трошин придавал большой социальный смысл борьбе за улучшение общественной заботы об аномальных. В предисловии к книге «Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей» он писал: «…Степень участия к ненормальным детям является одним из показателей общественной благоустроенности».

Энергичная и острая политическая направленность борьбы русских деятелей за улучшение участи слабоумных вызывала сочувствие, поддержку и даже восхищение со стороны зарубежных коллег.

Возросший интерес к умственно отсталым в конце XIX – начале XX века и усиление внимания к ним со стороны прогрессивной части общества находили и противников. Они сомневались в целесообразности траты усилий и материальных средств на воспитание и обучение детей, от которых, по их мнению, минимальны материальная отдача и польза для общества. Идея открытия специальных школ для умственно отсталых детей была встречена враждебно частью общественности не только потому, что это казалось расточительным. Некоторые усмотрели в этом мероприятии унижение человеческого достоинства. Они утверждали, что сам факт обучения в школе для умственно отсталых может на всю жизнь оставить на учащемся «позорное клеймо».

Дискуссия вокруг этого вопроса завершилась тем, что среди врачей и педагогов возобладал здравый смысл и подтвердилась мысль, о том, что забота о слабоумных – благородное дело, под влиянием которого отсталые становятся в силу своих психофизических возможностей полезными членами общества.

Первая мировая война (1914–1918), потребовавшая огромных материальных и человеческих ресурсов, отвлекла внимание общественности и государства от проблем, связанных с организацией помощи аномальным, однако не ослабила остроты этих проблем. Война, со всеми ее бедствиями, привела к еще большему росту аномальных лиц, нуждавшихся в общественной заботе. Поэтому по окончании Первой мировой войны еще больше активизировалось движение в их защиту. Государство уже не могло уклониться от выполнения своих обязанностей в отношении своих аномальных сограждан. Растет число государственных благотворительных и частных специальных учреждений для умственно отсталых детей, издаются законы, обязывающие открывать специальные школы для умственно отсталых детей. Эти учреждения обслуживали незначительное количество детей из числа нуждавшихся в специализированной помощи, однако каждый из этих типов учреждений выработал свои принципы, свои методы работы, которые обогатили мировую олигофренопедагогику и послужили хорошей основой для развития советской теории и практики воспитания и обучения умственно отсталых детей.

Несмотря на то, что правительство было безучастно к судьбе многих сотен тысяч аномальных детей и не приняло ни одного государственного акта, облегчающего их участь, врачебная и педагогическая общественность России выдвинула много замечательных энтузиастов, которые не только пропагандировали необходимость общественной заботы об аномальных детях, но и сумели осуществить много оригинальных мероприятий по призрению, лечению, воспитанию и обучению этих детей.

Русские ученые внесли большой вклад в познание природы и сущности слабоумия, в разработку теоретических и методических вопросов воспитания и обучения умственно отсталых детей.

В результате усилий этих энтузиастов в России сложилась своя система помощи умственно отсталым, которая включала медико-педагогические учреждения, приюты, вспомогательные классы и школы, которые не входили в государственную систему народного образования.

Принципиально новое отношение к аномальным детям установилось в России после Октябрьской революции. Государство отказалось от филантропического принципа помощи этим детям. Заботу об аномальных детях оно стало считать задачей государства.

Все учреждения для аномальных детей и, в том числе для умственно отсталых, становятся государственными. Государство определило новые цели и задачи заботы об аномальных детях. Оно отказалось от чисто призренческой помощи детям, которые имеют хотя бы минимальные возможности овладеть элементарными общеобразовательными знаниями и трудовыми умениями и навыками.

Конечной целью всей лечебной и учебно-воспитательной работы с умственно отсталыми детьми являлось обеспечение коррекции, ослабление или преодоление недостатков их психофизического развития и приобщение к участию в производительной трудовой деятельности, воспитание способности жить и работать в обычных трудовых коллективах.

Следует отметить, что в первые годы Советской власти понятие «дефективность» носило чрезвычайно широкий характер. Предполагалось, что кроме физической и психической дефективности (слепоты, глухоты и умственной отсталости), существует дефективность моральная, выражающаяся в нарушении норм поведения в обществе, в антисоциальности. «Морально дефективными» без оснований считалось большинство беспризорников, которые вследствие своего образа жизни приобретали особые черты характера и поведения. Воровство, наркомания, алкоголизм, сексуальность, бродяжничество были непременными спутниками детей улицы.

При таком расширенном понимании дефективности к этой категории детей относили сотни тысяч беспризорных, выброшенных на улицу в результате гибели родителей, распада семей, безработицы, голода, разрухи.

В совокупности все мероприятия государства, направленные на борьбу с беспризорностью, дефективностью, на профилактику этих явлений, на общее оздоровление подрастающего поколения, стали именоваться «охраной детства». «Все дети – дети всего государства»– вот лозунг, который определял отношение к детям в первые годы Советской власти.

Развитие сети вспомогательных школ в 30–40-е годы ХХ века

Огромную роль в теории и практике обучения аномальных детей принадлежит выдающемуся ученому и организатору дефектологической науки Т.А. Власовой. Ею был разработан и реализован на практике принцип дифференцированного обучения и воспитания детей с разными психофизическими отклонениями. Для детей с нарушением интеллекта в легкой степени были организованы так называемые вспомогательные школы.

На основании Приказа Наркомпроса № 181 от 8 июня 1931 года началась подготовка к введению всеобуча дефективных детей, которая осуществлялась с большим трудом. Значительным препятствием в развитии вспомогательных школ служила нехватка помещений и квалифицированных учителей. Так, в 1932 году из 1700 учителей вспомогательных школ РСФСР только 11 % имели высшее педагогическое образование.

Знаменательным этапом в дефектологии и в, частности, олигофренопедагогики, явилось печально знаменитое Постановление ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 года «О педологических извращениях в системе наркомпросов», которое полностью уничтожило педологию как науку, а вместе с ней положило конец и экспериментальной психологии. Единственным положительным результатом этого постановления для специального образования было то, что вспомогательная школа заняла свою нишу в системе народного образования и обрела присущую ей специфику в отношении контингента воспитанников, содержания и методов обучения и воспитания.

Вспомогательная школа в период Великой Отечественной войны и послевоенные годы

Газета «Правда» от 24 марта 1942 года писала: «Забота о здоровье детей в условиях войны, несомненно, первейшая обязанность воспитателей, которым государство доверило ребят». Одной из основных задач Советского государства в первые месяцы и годы войны – было обеспечение кровом и уходом сотен тысяч детей, лишившихся родителей и эвакуированных вглубь страны. С первых месяцев войны организация и содержание учебно-воспитательного процесса во вспомогательной школе были преобразованы в соответствии с нуждами фронта и тыла. С 1942/1943 учебного года в этих школах ввели новые учебные планы. Чтобы ускорить подготовку квалифицированных рабочих из учащихся вспомогательной школы, количество часов на профессионально-трудовое обучение увеличилось на два часа в неделю. Начиная с четвертых классов сверхучебного плана, стали изучаться основы сельского хозяйства (4 часа в неделю).

Школьные мастерские были переключены на выполнение оборонных заказов и изготовление изделий широкого потребления. Учащиеся изготовляли детали для оружия, тару для его упаковки, крепления для лыж, шили телогрейки, ватники, шапки, вязали рукавицы и др.

В октябре 1942 года Совнарком СССР принял постановление о военно-физической подготовке учащихся массовых школ. Это постановление было распространено и на вспомогательные школы. В 3–6 классах этих школ была введена военно-физкультурная подготовка с целью военно-патриотического и физического воспитания учащихся. Учащиеся 7 классов изучали элементы начальной военной подготовки, которые включали занятия по строевой, огневой и военно-химической подготовке.

Послевоенный период, а также период 60–80-х годов, знаменуется новым этапом в развитии вспомогательной школы. Это и количественный рост сети вспомогательных школ и качественное изменение содержания учебно-воспитательного процесса. Всю научно-исследовательскую и научно-методическую работу в области специального образования в этот период организует и проводит в своих отделах и лабораториях Научно-исследовательский институт дефектологии Академии педагогических наук СССР (НИИ дефектологии АПН СССР). Продолжается работа в области развития принципа дифференцированного обучения. Предпринимается попытка экспериментального обучения глубоко умственно отсталых детей (имбецилов). В Москве и Орле открываются специальные школы для этой категории детей. Содержание образования и методический материал для них разрабатывается в НИИ дефектологии АПН СССР. Коллектив научных сотрудников института под руководством его директора Т.А. Власовой проводит ряд исследований, позволяющих выделить особую категорию стойко неуспевающих в общеобразовательной школе детей – детей с задержкой психического развития (ЗПР). Совместно с Министерством просвещения СССР предпринимается попытка создания специального типа школ для этой категории детей.

Коренные политические и социально-экономические преобразования в России середины 80-х годов и в, первую очередь, демократизация общества, снятие идеологических барьеров не могли не затронуть систему специального образования, особенно в плане изучения и обмена опытом с зарубежными коллегами.

Институт коррекционной педагогики Российской Академии образования (преемник НИИ дефектологии) проводит исследования в области ранней диагностики и коррекции патологии развития ребенка, ведет поиск новых организационных форм коррекционной и учебно-воспитательной работы в специальных дошкольных и школьных образовательных учреждениях.

Аналогичная работа проводится в системе высшего дефектологического образования на дефектологических (коррекционной педагогики и специальной психологии) факультетах и кафедрах педагогических университетов страны. В настоящее время их более 100. Координирует эту работу Учебно-методическая комиссия по коррекционной педагогике и специальной психологии при Совете по педагогическому образованию на базе Московского педагогического государственного университета. Кафедры дефектологического факультета МПГУ, наряду с учебной, ведут и координируют большую научно-исследовательскую и научно-методическую работу по созданию государственных стандартов высшего дефектологического образования, совершенствованию содержания высшего и среднего специального образования в области дефектологии (коррекционной педагогики), внедрению в учебный процесс инновационных методов и средств обучения, опирающиеся на последние достижения специальной педагогики, психологии и смежных наук. Но об этом более подробно будет рассказано в следующих главах книги.

1. Проследите эволюцию взглядов общества на аномальное развитие в Западной Европе.

2. Определите общее и различное в практической помощи аномальным в Западной Европе и России.

3. Назовите основные этапы развития специализированной государственной помощи.

4. Назовите основные направления и тенденции развития дефектологической науки в России.

5. Значение вклада Л.С. Выготского в теорию и практику воспитания и обучения детей с нарушением интеллекта на современном этапе.

6. Как вы понимаете современную концепцию «зоны ближайшего развития»?

7. Расскажите о соотношении «социального» и «биологического» в структуре дефекта.

1. Астапов В.М. Коррекционная педагогика с основами нейро- и патопатологии. – М., 2006.

2. Выготский Л.С. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т. 5. Основы дефектологии / Под ред. Т.А. Власовой. – М., 1983.

3. Выготский Л.С. Проблемы дефектологии. – М., 1995.

4. Дефектология: Словарь-справочник / Авт. – сост. С.С. Степанов; Под ред. Б.П. Пузанова. – М., 1996.

5. Замский Х.С. Умственно отсталые дети: История их изучения, воспитания и обучения с древних времен до середины ХХ века: Приложение: Дневник Е.К. Грачевой. – М., 1995.

6. Коррекционная педагогика: Основы обучения и воспитания детей с отклонениями в развитии: Учеб. пособие для студ. сред. пед. учеб. заведений / Под ред. Б.П. Пузанова. – М., 1998.

7. Лапшин В.А., Пузанов Б.П. Основы дефектологии / Учеб. пособие для студентов педагогических институтов. – М., 1990.

8. Малофеев Н.Н. Актуальные проблемы специального образования / Дефектология. – СПб., 1994.

9. Малофеев Н.Н. История развития дефектологии в России / Дефектология: современные проблемы обучения и воспитания: Сб. тез. ст. научной конференции. – СПб., 1994.

10. Малофеев Н.Н. Умственно отсталый ребенок и система образования / Развитие личности ребенка: Проблемы, решения, поиск: Материалы Российско-Американской научно-практической конференции. – М., 1995.

11. Малофеев Н.Н. Система специального образования в России: Пути трансформации/ Специальное образование в России: Вчера, сегодня завтра. – Утрехт, 1996.

12. Обучение и воспитание во вспомогательной школе / Под ред. В.В. Воронковой. – М., 1994.

13. Певзнер М.С. Дети-олигофрены. – М., 1959.

Оглавление

Введение

Глава 1. Краткий исторический обзор развития помощи детям с отклонениями в развитии

Глава 2. Олигофренопедагогика как педагогическая наука

kartaslov.ru